- Вы электрик? - воскликнул он.

- Как и вы, - весело проговорил Жербье.

- Мы бы могли беседовать время от времени.

- Хоть сейчас, если вам этого хочется, - сказал Жербье: он прилёг рядом с Легреном и протянул юноше пачку сигарет, купленную у одного из охранников.

Наступила ночь. Прошла перекличка. Один за другим все заснули. Жербье проснулся от знакомого звука. Легрен кашлял. Жербье прислушался и понял. Юноша заставлял себя кашлять, чтобы заглушить рыдания. Жербье нащупал руку соседа и прошептал:

- Я здесь, старина.

В течение долгих секунд со стороны, где находился соломенный тюфяк, не доносилось никаких звуков. «Он борется за своё достоинство», - подумал Жербье и внезапно почувствовал рядом с собой тело без веса и узкие, костлявые плечи.

- Я один во всём мире... Армель оставил меня. Может быть, он теперь со своим богом. Он ведь так в него верил. Но я не верю в бога, мсье Жербье... Простите меня... Но я не могу больше выдержать. У меня никого не осталось...

Тогда Жербье сказал Легрену на ухо:

- В Движении сопротивления мы никогда не оставляем товарища в беде. Сопротивление! Вы слышите? В наши дни это - самое замечательное слово, существующее во французском языке. Оно родилось тогда, когда вас уже здесь гноили. Идите, засните. Я обещаю, что расскажу вам о сопротивлении.

На следующее утро Жербье вышел из хибарки вместе с Легреном. Юноша шагал, не решаясь повернуть головы в сторону Жербье. Этот человек, такой далёкий, такой неразговорчивый, начал говорить, и слова его были подобны пламени... Легрен видел траву и лагерные лачуги, и красную тюремную одежду, и истощённые фигуры людей, еле волочащих ноги. Всё это приобретало новое, неведомое раньше значение. Жизнь больше не кончалась у колючей проволоки лагеря. Она осветилась ярким светом надежды.

- Как это началось, я не знаю, - говорил Жербье. - Но в один прекрасный день крестьянин перерезал где-то в поле телеграфный провод. Старая женщина бросила свою палку под ноги немецкого солдата. По рукам пошли листовки. Мясник скинул в подвал немца, пришедшего конфисковать мясо и державшего себя слишком вызывающе. Горожанин указывает неправильное направление захватчику, справляющемуся у него, как проехать в определённый пункт. Железнодорожники, служители церкви, браконьеры и кассиры помогают сотням тысяч пленных, бежавших из лагерей. Французские офицеры, солдаты, каменщики, художники прячут оружие. Вы об этом ничего не знаете. Вы были здесь. Но для того, кто ждал пробуждения народа, первые признаки пробуждения явились такой радостью, равной которой нет ничего на свете. Животворящие силы Свободы начали давать первые всходы на земле Франции. Тогда немцы, старый маршал и их слуги решили уничтожить эти всходы. Но чем больше они их вырывают, тем лучше они растут.

Жербье рассказывал юноше о газетах Движения сопротивления.

- И люди, которые их делают, осмеливаются писать то, что думают? - спросил Легрен; щёки его пылали.

- У них нет иного закона, иного хозяина, кроме идеи, - ответил Жербье. - Эта идея дороже им, чем сама жизнь. Люди, выпускающие газеты, неизвестны, но настанет день, когда им воздвигнут памятник. Человеку, который набирает её, человеку, который её верстает, грозит смерть. Людям, пишущим статьи, грозит смерть. И тем, которые перевозят газеты, тоже грозит смерть. Но ничто не может остановить их. Ничто не может заглушить призывы, исходящие от ротаторов, скрытых в грязных комнатках, от печатных машин, замурованных в глубине подвалов. Наши газеты - маленькие, жалкие клочки бумаги. Часто на ней с трудом отпечатывается шрифт. Буквы - смазаны, заголовки - незаметны. Краска часто расплывается. Люди издают их так, как только могут: неделю в одном городе, неделю в другом. Статьи текут в редакции неведомыми подпольными каналами. Кто-то собирает их, кто-то тайно редактирует. Полиция, агенты-шпики, осведомители выбиваются из сил, ищут, разнюхивают... А газеты идут и идут по дорогам Франции.

- Мой отец был печатником. Я понимаю... - сказал Легрен. - Но таких газет не может быть много.

- Каждая крупная организация Движения сопротивления имеет собственный орган, - проговорил Жербье, - печатает десятки тысяч экземпляров. Свои газеты имеют врачи и музыканты, студенты и учителя, университетские профессора и художники, писатели и инженеры.

- А коммунисты? - тихо спросил Легрен.

- Они, конечно, имеют «Юманите». Как и прежде...

- Л'Юма... - прошептал Легрен, - Л'Юма... Его пустые глаза теперь горели. Он хотел сказать много, но приступ кашля помешал ему.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.