Целый месяц продолжалась блокада. Ни одно грузовое судно с припасами не было допущено в Лондонский порт. Военные суда под командой адмирала Дункана, посланные против бунтовщиков, присоединились к повстанцам. Но правительство не сдавалось. Английский капитализм переживал свою эпоху расцвета. Английская буржуазия была омела и воинственна. Железом и кровью утверждала она свое мировое могущество. И она не уступила матросам. На все их требования правительство отвечало категорическим отказом, настаивая на полной и безусловной сдаче, выдаче главарей и обращении к королю о помиловании. Питт, стоявший тогда во главе кабинета министров, требовал беспощадной расправы. Пролетариат, численно незначительный и находившийся в условиях рабской эксплуатации, даже не знал ничего о бунте.

16 июня бунт был подавлен. Один за другим проходили бунтовщики перед судьей в высоком пудреном парике и черной шелковой мантии. И каждого из них секли «кошкой о девяти хвостах» и отправили на каторжные работы. Последним предстал Ричард Паркер.

- Пройдут годы, - сказал он судье, - и дух восстания снова вспыхнет на Темзе.

Паркера повесили на рее на глазах у всего королевского флота. Но Паркер оказался прав. Только времена уже не те. Английский капитализм одряхлел и ослаб, а пролетариат вырос в многомиллионную армию. Нельзя уже высечь бунтовщиков «кошкой» и повесить Фрэнка Паттерсона на рее. Но месть остается местью, и дряхлый, но злобный пес тоже норовит укусить, когда его пнут ногой.

И вот после того, как восставшие суда мирно прибыли в порты, 248 главарей матросской забастовки на судах «Родни», «Дорсетшир» и «Адвенчур» отправляют в береговые бараки. Через несколько дней им объявляют, что в их услугах «флот его величества больше не нуждается», и отправляют за ворота, выплатив каждому по 13 шиллингов 6 пенсов жалования.

- Многим из нас, - рассказывает Дэв, один из лидеров Инвергордона, - оставалось всего несколько месяцев службы до права на пенсию. Теперь мы брошены в жертву голоду и безработице.

Буржуазия мстит. Эхо расправы 1797 года торжественно звучит в судейском зале Олд Бэйли. Судья Гэмфи судит комсомольца Фрэнка Паттерсона.

- Это не суд, а расправа, - говорит Паттер - сон, - это одна из атак на «Дэйли уоркер» и коммунистическую партию. Это одна из атак на рабочий класс Англии.

- Подсудимый, - повышает голос судья, грозный, как его предок, повесивший Ричарда Паркера, - не позволю вам превращать залу суда в трибуну для коммунистической пропаганды.

- Нас, коммунистов, не запугаешь приговорами! - продолжает спокойно Паттерсон, - мы все равно будем вести пропаганду и распространять свои взгляды, призывая рабочий класс к борьбе против снижения зарплаты. Да здравствует «Дейли уоркер»! Да здравствует дух коммунистического Инвергордона!

Сухой старичок бледнеет.

- Вы уже сидели в тюрьме полгода, - говорит он, - неужели это не научило вас, неужели вы думаете, что мы позволим вам безнаказанно вести вашу зловредную пропаганду! Я не понимаю, не могу понять вас.

Как может понять старая, загнивающая Великобритания молодую пробуждающуюся Англию? Как может понять она то, что ни суды, ни тюрьмы не остановят победных шагов той, юной и независимой?

И приговор гласит:

- На два года каторжных работ. Паттерсона уводят.

А следом за ним, спустя неделю, уводят из зала суда Эдисона и Шефферда. Их судил другой судья, но то же обвинение и тот же каторжный старый закон.

- Я не боюсь мести капиталистов, - сказал Элисон, - и буду бороться за дело пролетариата, за социалистическую Британию.

Шефферд сказал:

- Наш арест - сплошная провокация. Нам мстят за Инвергордон. Но я счастлив сказать, что моряки и английский пролетариат сумели показать, что они умеют бороться за свои кровные интересы, а главное - умеют и побеждать.

- Вы слышите, - воскликнул судья, обращаясь к присяжным, - они осмеливаются даже из зала суда угрожать спокойствию Великобритании.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.