Галисия - это камни и океан, нищие крестьяне, нищие рыбаки. Франкисты овладели Галисией в первые же дни мятежа. Через порт Эль Ферроль Гитлер посылал Франко людей и оружие. Народная война против фалангистов ведётся здесь почти двенадцать лет. В Галисии сегодня действуют четыре крупных партизанских соединения. Как везде, они подрывают поезда, нападают на гарнизоны и арсеналы, занимают населённые пункты, казнят предателей, ведут пропаганду среди населения.

Командиром одного из соединений был Мануэль Понте, написавший гордое письмо английскому послу при дворе генерала Франко сэру Виктору Маллету. Получив от предателя сведения о том, что Понте с тремя товарищами ночует в одной из деревень, фашисты послали на поимку его пятьсот гражданских гвардейцев. И всё же герою удалось бы уйти, не будь он ранен. Мать одного из партизан, погибшего вместе с Понте, была арестована. Полковник гражданской гвардии, производивший арест, спросил её: «Что же, ты пошлёшь в горы третьего?» (Брат погибшего тоже в отряде, дома остался только шестнадцатилетний мальчик.) Старуха - крестьянка ответила: «Я никого не посылала. Но если он захочет уйти в горы, то уж, конечно, не я буду его удерживать». О самих партизанах мало что известно. Даже когда партизан умирает, его имя не всегда обнародуется. В рядах партизан сражается в основном молодёжь, те юноши и девушки, которые выросли уже под игом фашизма. И оказывается, что новая Испания - это вечная Испания. Не забыт героизм защитников республики, не пропала даром их борьба. Попрежнему и даже больше прежнего жива в народе воля к победе. Попрежнему и больше прежнего верит народ своему авангарду - коммунистической партии, - и она всё крепче сплачивает его и ведёт в бой. Ни расстрелы, ни пытки, ни голод, ни ложь фашистской пропаганды не поставили испанскую молодёжь на колени.

Испания будет республиканской!

В этом номере «Смены» мы печатаем предсмертное письмо молодого партизана Сегундо Вилавой, казнённого фалангистами, и стихи безыменного партизанского поэта о гибели Мануэля Понте.

Письмо из тюрьмы

Дорогие товарищи! Начинаю это письмо и не знаю, смогу ли его закончить. Знаю, что мой конец приближается, - вижу это по лицам караульных, вижу приготовления: звери готовят кровавый пир как раз накануне рождества. Вот они, так называемые католики! Хочу воспользоваться малым временем, которое мне остаётся, а также малыми силами, потому что тело моё истерзано и бывают минуты, когда кажется, что этим мерзавцам придётся лишить себя удовольствия увидеть меня повешенным. Но кажется также, что с каждым уходящим часом мой дух всё крепче, и это приводит в бешенство эти ничтожества, которые днём и ночью пытаются деморализовать меня насмешками и издевательствами. Но я не доставлю им этой радости.

Товарищи, если бы я рассказал вам всё, что они проделали со мной и что мне пришлось вынести, вы бы поняли, почему не пугает меня последний час. Думаю, что вы поняли бы и мою гордость, да, гордость тем, что я сумел вести себя как в жизни, так и тогда, когда наступили тяжёлые минуты, как коммунист, который будет верен партии и делу, которое он поклялся защищать до самой смерти. Не думайте, что я говорю вам это для хвастовства. Полагаю, что вы меня знаете достаточно, чтобы не дать такого объяснения. Говорю вам это для того, чтобы вы знали, что это за звери без сердца, и чтобы ваша ненависть к ним увеличилась. С того дня, как они меня подобрали (без сознания, потому что живым я бы не дался им в руки), они не обращали внимания на то, что я почти при смерти. Сперва это были «допросы» по 12 - 14 часов, во время которых я терял сознание. А когда они увидели, что словами и обещаниями ничего не добьются, начались пытки. Я сам не узнаю своих рук и ног. В течение 15 дней я мочился только кровью. Всё - таки я устоял. Когда, пытаясь превратить меня в предателя, они обещали мне жизнь, лечение, деньги, чтобы уехать за границу, когда они кричали мне, окровавленному и почти безжизненному: «Говори, или мы тебя убьём!» - я им отвечал одно: «Вы можете отнять у меня жизнь, но не достоинство». В такие минуты я вспоминал Кристина и Монолите

Белье, я вспоминал, что я коммунист и партизан, а коммунисты никогда не бывают трусами, никогда ничего не говорят врагу. Когда я приступил к подпольной борьбе, я хорошо знал, чтб меня ожидает, и сейчас я умираю с честью, лишь бы не позволить, чтобы завтра народ и мои братья,

трудящиеся Эль Ферроля, показывали на меня пальцем и говорили: «Это трус, это предатель».

Нет, товарищи, я не много лет в партии, но будьте уверены, что Вилавой не заговорит, что хотя я скромный член славной партии Пассионарии, я сумею до самой смерти быть достойным этого звания.

Свои последние слова я хочу обратить к тем, кого я больше всего люблю: к товарищам по партии, к товарищам партизанам, к товарищам рабочим Эль Ферроля. Я не прошу вас, чтобы вы отомстили за меня: я немногого стою, - я прошу вас отомстить за всех, кто пал и вытерпел муки в руках преступников. С фашистами разговоры ни к чему не приведут - это не люди, это дикие звери. И лучший способ отомстить за всех нас, кто пал в борьбе, - это бороться безустали на заводах и в горах. Если бы вы увидели, как я, этих палачей вблизи, вы бы поняли, как они трусливы, потому что даже перед обессиленным и умирающим человеком они бледнеют, когда их

обвиняют в лицо и напоминают о конце, который ожидает их.

Я хотел бы писать дальше и рассказать много вещей, которые приходят мне в голову, но не могу, потому что я измучен, хотя жду последней минуты со спокойствием, удивляющим меня самого. Никогда не думал, что мои нервы выдержат всё, что они выдержали. Не одолели меня фашистские негодяи, и накануне смерти я уверен, что останусь для них кошмаром.

Прошу у вас только одного одолжения. Если это возможно для вас, доставьте это письмо нашей любимой Пассионарии. Ей, которая выковала меня коммунистом и которая в самые трудные

минуты внушала мне твёрдость, ей посвящаю я мои последние слова, моё последнее воспоминание, полное благодарности. Скромный и неизвестный член партии, я не забываю, что всем обязан ей и моей любимой коммунистической партии. Скажите товарищу Пассионарии, что партизан Вилавой умирает с гордостью, потому что он сумел высоко держать знамя нашей партии. Неважно, что я умру, потому что я уверен, что моё место будет занято десятками борцов.

Товарищи, я прощаюсь со всеми, с теми, кто были моими товарищами по работе, прощаюсь с моими братьями партизанами из славного 4 - го соединения я с вами, товарищи по партия. Я прощаюсь с моей любимой Галисией, за которую я отдаю свою жизнь с возгласом, который вырвется из моей груди в последнее мгновение: «Да здравствует великая коммунистическая партия! Да здравствует республика!»

Сегундо Валовой,

партизан 4 - го соединения

В тюрьме, 17 декабря 1947 года.

Сегундо Вилавой был казнён через три дня. Письмо его партизанами было доставлено в редакцию органа коммунистической партии Испании «Мунда обреро» и опубликовано на его страницах.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.