- Делаем!... - вся команда разом оказывается на своих местах, а я мечусь по качающейся палубе и ищу себе применения.
- Отдавай тринкет! Выдраивай косыцу! Выбери манычу! - но для меня это, как дворнику санскрит. Вместо косыцы я хватаюсь за фалл, безвыходно запутываюсь в мантыче (тупинанта тож), и, наконец, перекинутый фок чуть не вышибает меня за борт. Моряки не могут постигнуть, как это ученый человек - и такой пантех?
Баете - вместо втяжной чепляется за брас! - они и смеются, и негодуют.
... Когда, наконец, я спустился в душную тесноту «кубрика» и повалился на свое изгрызенное клопами ложе, я через секунду не чуял уже ни одного укуса!
Итак, с первых же дней мои моряцкие способности были взяты под сомнение. Затем последовало дальнейшее.
- В карты можешь гулять? - спросил сероглазый Хведька.
Я недоверчиво взглянул на колоду: - Когда - то... в молодости... играл... Мы уселись в подкидного. В первый же кон я наделал дюжину оплошностей и сразу подорвал свой авторитет, как игрока. Дальше выяснилось, что я не умею ни петь, ни танцевать, ни играть. Затем:
- Колька, ты, - человек умный, расскажи нам яки - нэбудь куплеты... про барышней, чи шо...
Я собрал в складки свой лоб, порылся в памяти, но никаких «куплетов», кроме обрывков Есенина и Асеева там не нашел. Когда я объявил, что куплетов про дивчат не знаю, а вот лучше расскажу про устройство вселенной - мечтательный Хведька протянул разочарованно:
- Чому ж тебе учили?.. Эх, був я учився стельки, як ты, я б усе знал був!...
Дальше за мной установилась слава «балованного», потому что я каждое утро умывался с мылом и чистил зубы, часто купался и ходил в одних штанах без рубашки, и главное - довольно неохотно привыкал к морскому этикету.
А этикет был суровый:
- Брось свистать! На море нельзя...
- Почему?
- Бо грех.
- Почему грех?
- Потому что потому!... Почему в хате не свистят?..
- А почему? Я не знаю... А почему на море нельзя?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Из воспоминаний об осени - весне 1921 - 22 г.г