Но хвастуны не унимаются: как сойдёмся у пирсов, спор затевают. Джо хвастается вовсю, как говорят, «тормоза не работают». «Я, - говорит, - медведей убивал из пистолета». Тогда Иван Леонов рассказал нашему командиру о том, что у него на родине, в Сибири, есть обычай выходить с ножом в руках на поединок с медведем.

- И тут можно это дело организовать, товарищ командир. Только на белого медведя.

- Да как же ты думаешь сделать всё это?

- Очень просто. Подплывём на шлюпках к льдине, на которой пасутся медведи, бросим с этим самым Джо жребий, кому идти первым.

- А сам-то ты ходил на медведя? Леонов покраснел, ответил смущённо:

- Видел, как мой старший брат ходил. Правда, он с бурым дело имел, но я думаю, что медведь везде одинаковый-хоть бурый, хоть белый. Зверь - он зверь и есть.

- Добро, Леонов, добро! - сказал командир.

Рассказали об этом американцу Джо. Американец согласился, гордо заявив, что он без жребия пойдёт первым.

- Мне всё равно: хоть первым, хоть вторым, - сказал Леонов.

Двадцать американцев и наших столько же пошли на катере в море. Долго ходили, пока не нашли огромную льдину с двумя медведями и медвежонком. Пришвартовались. По небу летели редкие облака, море отливало свинцовой волной.

- Всем на льдину сходить нечего, - сказал Леонов, - пусть один кто-нибудь из нас.

И тут Джо сказал, что надо метать жребий. Метнули, первая очередь - Джо.

- Везёт тебе, Джо, - сказал один из американцев, - как ты хотел, так и вышло: первым идёшь.

- О, да! - ответил Джо, криво усмехнувшись, и сошёл на льдину.

Медведи стали уходить на противоположный конец льдины. Но мы окружили их шлюпками, стреляли в воздух, кричали. И тогда огромный самец отделился от своей семьи, медленно приближаясь к одинокому на льдине Джо. Все прекратили стрельбу, перестали кричать. Джо расставил ноги, вытащил из-за пояса большой кинжал. Медведь встал на задние лапы, и все увидели, какой он огромный и что шерсть на животе его желтоватая. Вдруг Джо бросил кинжал, выхватил из кармана пистолет, несколько раз выстрелил в зверя и кинулся к дежурившему тузику. Медведь гнался за ним. Тогда Леонов со шлюпки дал по медведю очередь из автомата, потом сошёл на лёд.

На борту катера говорили, чтобы Леонов, так же как и Джо, покинул льдину. Медведица, встревоженная смертью своего супруга, с рёвом пошла на Леонова. Командир кричал в мегафон, чтобы Леонов садился в тузик. Но как бы поняв, что теперь уже поздно, командир приказал не стрелять, чтобы не убить Леонова. На короткое время засияло солнце, и все увидели, как Леонов сел на лёд, торопливо снял ботинки, разделся. Теперь в одних носках, брюках и тельняшке на этой огромной сверкающей льдине он казался маленьким и жалким. Медведица обнюхала труп, ударила головой медвежонка и удивлённо уставилась на человека. Леонов шёл маленькими шагами, выставляя вперёд левое плечо. Ноги его скользили по льду, и тогда он, не переставая двигаться к зверю, снял ногами носки. И когда медведица встала на дыбы и враскачку пошла на сближение с Леоновым, он стал делать зигзаги. И зверь, точно подчиняясь ему, повторял его странные движения. Но вот осталось всего несколько шагов между человеком и зверем. Леонов откинул назад правую руку с ножом, повернулся почти спиной к зверю и вдруг выбросился вперёд уже правым плечом, потом отскочил в сторону. Медведица сделала два шага несколько вкось и упала грудью на лёд. Нож попал ей в самое сердце. Леонов поймал медвежонка и перенёс его на катер. Это был маленький пушистый белый зверёк, от страха он дрожал и жмурился.

- Я осиротил, я и воспитаю его, - сказал Леонов.

На корабле все полюбили медвежонка, в корабельном журнале был записан день, когда встал он на довольствие. Рос Михайла быстро, привыкал к корабельным порядкам. Когда стояли на рейде, спускали за борт специально михайлин трап. Михаила лез купаться. За год он вырос в доброго медведя. В обед становился в очередь перед камбузом, держа в лапах свою посудину. Если кто-нибудь в шутку пойдёт вне очереди, Михайла ревел и отталкивал того. Михайла получал свою порцию, садился рядом с камбузом и поедал её. Потом он шёл за вторым блюдом. За третьим всегда подходил, но почему-то не брал, а ограничивался тем, что заглядывал в бачок. В отличие от своих сухопутных собратьев он не любил сладкого. Во время поверки становился правофланговым. Уж так приучили его. На шкентеле ни за что не встанет. Если надо сойти на берег группе лиц, он ревниво следил за тем, чтобы ему идти вслед за командиром. Других не пустит. Во время боевой тревоги занимал своё место неподалёку от кормового орудия. А когда приходилось стрелять, он становился у борта, держась лапами за леера. Смотрел сбоку на конец орудийного ствола, а как только раздавался выстрел, Михайла поворачивал голову в направлении полёта снаряда. Самым потешным было наблюдать его во время беглого огня. Тогда он едва поспевал вертеть головою, но всё-таки честно вертел. Он участвовал во всех учениях. И если надо было выбрасывать на берег разведывательный десант, Михайла не отставал: плыл следом.

Погиб он из-за своей смышлёности. Дело в том, что он, возвращаясь с Леоновым с увольнения, подражая морякам, подходил к окну за пропуском. Он просовывал морду в окошко и ждал, когда вахтенный назовёт его Михайлой, погладит по голове и даст какую-нибудь бумажку, которую медведь тащил в зубах и вручал дежурному офицеру. Все из охраны знали его, и поэтому всё обходилось хорошо. На этот раз сидел новичок Нянин и угробил нашего любимца.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.