Магнитное поле

– Сама меняй. Что не устраивает, то и меняй. Замуж выходи...

– Скажешь! – хихикнула Лика.

– Или учись. Или на стройку езжай. Сама смотри.

– А зачем? – с детским нетерпеливым раздражением спросила вторая Лика.

– Чтоб интересно жить было, чуешь?

– Для себя, значит, жить?

– У тебя будет хорошо – другим помошш...

Он не договорил. Их кидануло. Лика вцепилась в зеленую ручку. Попятилась от выросшей перед глазами бронированной махины автокрана. «Газик» поволокло вперед. Развернуло. И они благополучно помчались дальше.

– Вернемся? – косо пошутил бледный водитель. – Чуть не вляпались... Минута дела. А жить-то, видишь, хоть как тяжело, а хочется.

Она тоже побледнела и не отпускала зеленую трубку. Пальцы свело. И все ее беды стали маленькими.

Не хотелось расставаться с ним, терять ниточку братства. Но водитель сказал:

– Ну, поговорили бы, да точка: вот он, центр.

– На. На обзаведение.

– Убери. Я и без твоего рубля сегодня червонец заработаю. – Он подмигнул: – Живи!

«Нет, – сказала она себе тут же, выйдя из машины, – он не мне все это говорил, он говорил себе, потому что ему хорошо, а мне плохо. Он вот говорит, а сам, а сам себя слушает и радуется: вот, мол, как мне хорошо! Хороший парень».

Раньше ей достаточно было почувствовать: вот, хороший человек рядом, но теперь внутри поселился длинный согбенный вопросительный знак, и Лика объяснила себе, что парень, бывший солдат, хорош уже тем одним, что принял в ней участие, утешил, он хорош уже тем, что первый встреченный ею человек не зол, не равнодушен... Ему было так же трудно когда-то, оттого он и понял ее... Значит, есть где-то, должен быть выход, значит, другие нашли его... Ей даже жаль стало, что он женат.

Сознание своей свободы радовало недолго: Лика не знала, как ей распорядиться неожиданно освободившимся временем. Это была свобода старой девы распоряжаться собой. Николаева втайне ожидала необыкновенного приключения, знакомства. Смутные ожидания снова вернулись и заторопили в самые людные места города. Лика испугалась расклеиться вконец, представив себе бестолково проведенный этот день, когда она, усталая, измотанная и раздраженная, вернется все туда же, – и стала придумывать себе дела. Побежала в парикмахерскую, и чужие прикосновения к ее голове снимали тяжесть и были приятны. И на почтамт – дать телеграмму матери, которая отчего-то долго не пишет. Потом в магазин за косметикой (надо же что-то делать с собой!). Она покупала газеты, пила кофе в крошечном кафетерии, бродила в парке, и слушала музыку, и заговаривала с прохожими. Лика вела себя то нахально, то застенчиво, а ей то равнодушно, то вежливо сообщали время, объясняли ненужную ей дорогу или автобусный маршрут. В магазине женского платья она обрадовалась было: ее попросили примерить пальто, но примерка быстро кончилась, а пальто предназначалось для жены, которая «чуть крупнее». Сравнение вовсе подкосило Лику.

И снова на какое-то время приободрила мысль: пойти вечером в ресторан, вот так, запросто, в одиночку, и уж там – будьте уверены!..

Но до вечера было еще далеко, и все так же бесцельно, до отчаяния бес-

цельно, Николаева садилась в такси и приезжала на вокзал, смотрела расписание, узнавала цену билета до Москвы, обедала в вокзальном кафе, возвращалась в центр, сидела в библиотеке...