Лара

- Нет уж, читайте! - решительно возразил наш старейший рабкор Данила Игнатьевич. - Прочитайте, а мы обсудим.

Когда чтение кончилось, с минуту все молчали. Далеко не всё, что читалось на наших воскресниках, было удачным. Нередко начинающие авторы подвергались суровой критике. Но всё - таки каждый из нас вкладывал в свои, пусть незрелые произведения всю душу. А это была халтура, самая откровенная халтура.

Первым взял слово Данила Игнатьевич.

- Звонко, а пусто! - решительно заявил он. - Непонятно, какие это рекорды ваша Лара ставит, кем она работает. Сегодня двести процентов, завтра триста, а человека - то и не видно.

Он говорил долго, но и без того было ясно, что прочитанные отрывки никуда не годятся.

Видно, забывал Тарасов, работая над повестью, собственные утверждения, что диалог должен служить средством изображения характеров, и все те теоретические положения, о которых он так пылко разглагольствовал на литературных воскресниках.

Когда обсуждение закончилось, Тарасов поднялся и с деланной улыбкой поблагодарил всех за критику.

Утром Лара смущённо спросила Яшу Челнокова:

- Правда, что Мишину повесть разругали?

- Да, - ответил Челноков, чувствуя, что этим причиняет ей боль.

Лара помолчала, потом сказала нерешительно:

- Мне кажется, Миша слишком торопился. Он говорит, что боялся, как бы не прошло вдохновение. Но ведь хорошую вещь быстро не напишешь... И зря он на критику сердится, я с ним поговорю.

Мы стали замечать, что Лара стала задумчивой, молчаливой. Часто, входя в машинное бюро, мы видели, что Лара, забыв о материале, который надо перепечатать, смотрит в угол невидящим взглядом.

А потом произошла катастрофа. Редактору позвонили из горсовета и спросили, почему газета печатает прошлогодние новости. Тот разволновался и сам отправился в горсовет. Там всё и выяснилось: в поисках материала для заметок Тарасов сначала выписывал всякие данные из свежих протоколов. Но так как новостей не хватало, а Тарасову хотелось заработать побольше, то он стал обращаться ко всё более и более старым протоколам, благо этот источник информации до него не пользовался особым вниманием в редакции.

Редактор отправился в другие организации, откуда Тарасов доставлял информацию. Везде была одна и та же картина - Тарасов не сочинял: информация его была достоверной, но явно устаревшей.

В редакторском кабинете произошло бурное объяснение.

- Вы опозорили газету! - гремел не сдерживаемый фанерными перегородками голос Григория Дмитриевича. - Почему вы дали заметку трёхмесячной давности?

- Возможно, я забыл посмотреть на дату протокола, - тихо, но, не теряя достоинства, ответил Тарасов.

- Во всех организациях забывали смотреть на даты? Вот вы пишете, что недавно бригада рыбаков добилась рекордного улова. А это, как выяснилось, было в весеннюю путину! Это, что же, вы историческую справку решили дать?

- Я не указал числа, я написал: «недавно». Я хотел показать этой информацией рыбакам, каких уловов можно достигнуть при хорошей организации труда. Я проверял комплект - наша газета об этом ещё не писала.