В общем, департамент Бигля — бывший департамент — мною не интересовался, а уж я им — и подавно. Меня волновало другое: мое будущее. Все дело в том, что на этот раз оно зависело не от меня — от Первого. Субординация есть субординация — даже в разведке. После того, как я изложил Мак-Брайту свой план, он надолго задумался, замолчал, измеряя шагами комнату, заставленную моделями пылесосов, вентиляторов, кондиционеров и прочей электрочепухи (Ли привел меня в контору Мак-Брайта: это было, безусловно, опасно, но другого выхода я не нашел — спешил). Я ждал ответа, а Мак-Брайт все ходил, курил сигарету за сигаретой, потом уселся в кресле напротив, спросил:
— Ты отдаешь себе отчет в том, что может произойти?
— Что может произойти? — невинно поинтересовался я.
Он обозлился.
— Не играй в дурачка. Сам знаешь, что Вторая — это прежде всего проверка, и не одна.
— Я прошел десяток проверок.
— Не торопись, — он снова закурил — какую по счету? — Это тебе не электроли тушить. Здесь нужны головы поумнее наших. Во-первых, я должен сообщить в Центр... И еще: сегодня об этом узнает Первый.
Я не спорил. Без санкции Центра я все равно не мог пойти на столь неожиданное продолжение операции. Другое дело, что я был уверен: такая санкция будет, подождем, два дня не срок. А Первый... Что ж, таинственный Первый, видимо, облеченный немалой властью — и тайной и явной, — должен знать о моих планах.
Когда меня готовили к переброске сначала на луну, потом в Систему, я слышал о Первом и о связанном с ним резиденте с кодовым именем Даблью-эй. Мне не давали явки к нему, никто не обещал встречи с ним, никто даже не говорил о том, что и ты, мол, будешь подчиняться ему. Подчинение было чисто символическим: даже Мак-Брайт, непосредственно связанный с Центром, никогда не упоминал ни резидента, ни его кодового имени. Я знал о нем, как и он обо мне, конечно, но в каждой моей акции, требующей помощи слама, подчинялся только Первому и его решениям.
— Быть может, он захочет с тобою встретиться, — сказал Мак-Брайт.
Зеленый огонек сомнифера помигал несколько раз, погас на секунду и вновь загорелся ровным, неярким светом: программа сменила сон. Я пожалел, что прибор не действует на меня: день завтра будет нелегким. Впрочем, на Второй Планете перспектива еще труднее. У контрразведки загребущие руки, достанут меня и там. Ну что ж, пожалуй, я уже привык к опасностям, привык к проверкам, к слежке.
Я подтянул к себе пульт видео, набрал номер Факетти. Он ответил не сразу, но не удивился, увидев меня.
— Разбудил?
Он покачал головой.
— Я еще не ложился.
— Что ж так?
— Еще один разговор с папочкой.
— Простил блудного сына?
— Если это считать прощением. Назначен директором филиала на Второй.
— А Дикого куда?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.