Идеология перманентного кризиса стала ключевым элементом в изменении ценностей патрициев вместе с изменениями общих настроений... Они проповедовали новую мораль, согласно которой допустимы любые меры в пользу «национальной безопасности» – лишь бы они были действенными. Без них двойственное государство не могло бы существовать, ибо их аристократизм служил прикрытием злонамеренной политики, часто имевшей в виду убийства. Их двойственная мораль, по замечанию Р. Барнета, «заключалась в том, что они начисто не придерживались личного морального кодекса, занимаясь государственными делами».

Всех этих людей намертво связывали незримые, но очень прочные, пожизненные узы. Пытаясь проследить эти связи, исследователь вступает на очень зыбкую почву, ибо затрагиваются высшие тайны американской правящей элиты. С различными основаниями можно утверждать: рекрутский набор на высшие государственные посты объявляется много раньше, чем избранные занимают кабинеты в офисах. По одной версии, сообщенной журналом «Эсквайр» в 1977 году, первые шаги к своей карьере избранные делают уже в привилегированных университетах. В Иэльском университете, например, выпестовавшем немало будущих деятелей УСС, обратил внимание журнал, «почти полтораста лет существует общество «Черепа и костей», самое влиятельное тайное общество в стране и, возможно, одно из последних... Спросите-ка Аверелла Гарримана, есть ли в подвале некоего здания, похожего на гробницу, саркофаг, где он, молодой Генри Стимсон и молодой Генри Люс лежали голыми в гробу и повествовали четырнадцати другим членам Ложи общества о тайнах своей юношеской сексуальной жизни... Член общества военный министр при ФДР* Генри Стимсон, плоть от плоти американского правящего класса, назвал время, проведенное в гробнице, самым важным, в его образовании. Никто, однако, из них не расскажет обо всем этом, ибо они связаны клятвой молчать до гроба».

_________

* Франклин Делано Рузвельт

 Признание в юношеских грехах и грешках, надо думать, самая невинная часть ритуала членства в этом обществе, именующем себя масонским. От его членов требуется полное доверие друг к другу, а для этого нужно быть искренним до конца, преодолев естественное смущение, раскрыть перед другими даже интимные стороны жизни. Но дело много важнее – уже в университетах молодые люди объединяются в рамках, если угодно, ордена единомышленников и верны этому единству всю жизнь. Фигурально выражаясь, «отделы кадров» этих учреждений лишь штемпелюют пригодность кандидатов, уже проверенную в студенческие годы. По этому критерию, вероятно, подбирались лица, которым вверялись ответственные посты. Свой корпоративный дух они принесли и на службу.

Как заметил английский исследователь Дж. Ходжсон в 1976 году, «государственная служба, особенно в УСС, оказывавшем предпочтение выпускникам лучших университетов, привила целому поколению интеллектуалов и ученых неутолимую жажду власти и стремление послужить государству. «Ведь мы тогда были всего-навсего юнцами, – с нежностью припомнил один из таких, Карл Клайзен, впоследствии заместитель М. Банди в Белом доме, а ныне директор Института высших исследований в Принстоне. – Да, мы были юнцами, капитанами и майорами, а отдавали приказы всему миру». Когда они вернулись в свои юридические конторы и аудитории, то принесли с собой взгляды и связи, установившиеся в УСС. Им предстояло снова встретиться – Джорджу Боллу, Дэвиду Брюсу, Аллену Даллесу, Артуру Гольдбергу, Джону Кеннету Гелбрейту, Артуру Шлезингеру, Уолтеру Ростоу, Полю Нитце и другим».

Встретиться на высших государственных постах, в первую очередь в ЦРУ. Но мы забежали вперед.

К концу войны в УСС работало свыше 30 тысяч человек. Исполинский «мозг» ведомства, занимавший, вероятно, до половины его «туловища», – Главное управление исследований и анализа (РА) – возглавил маститый профессор истории Гарвардского университета У. Лангер. Первоначально разместившееся в библиотеке конгресса и никогда не порывавшее с ней, это гигантское подразделение УСС, напомнил К. Форд, биограф Донована, «в конечном итоге стало крупнейшим сосредоточением преподавателей и ученых, когда-либо собранных вместе в государственном учреждении. РА сняло сливки с факультетов общественных наук по всей стране, забрав специалистов всевозможных отраслей знаний. В конце войны в РА работали 1600 ученых в области общественных наук из одного только Вашингтона. Так возник своего рода национальный университет, не имевший равного ни раньше, ни после... В 1964 году М.Банди в книге «Возможности дипломатии» писал: «Для истории науки поучительно, что первый громадный центр комплексных исследований в США был создан не в университете, а в УСС в Вашингтоне во время второй мировой войны. В подавляющей степени программы комплексных исследований, введенные в американских университетах после войны, были укомплектованы или руководились людьми, прошедшими через УСС, это замечательное учреждение, состоявшее наполовину из оперативников, а наполовину из ученых. И на сегодня верно, а я верю, что так будет всегда – между университетами и разведывательными органами правительства США существует высочайшая степень взаимодействия...».

Если взяться перечислять представителей старшего поколения американских ученых в области общественных наук, то есть тех, кто занял ведущее положение после второй мировой войны, трудно обнаружить не работавших в УСС. Большая часть из них отдала годы службе там.

Уже тогда, в дни перехода от войны к миру, когда не успели остыть орудия, американские спецслужбы начали закладывать основы мифа о советской «военной угрозе». Тон многотомному докладу сенатской комиссии Ф.Черча, расследовавшей в 1975 – 1976 годах деятельность разведывательного сообщества в США, задает вводная глава к этому официальному отчету. В ней сказано:

«Почти сразу после взятия Берлина Красной Армией американская разведка постаралась определить цели Советов. Офицер разведки Гарри Розицкий, впоследствии глава управления по делам СССР ЦРУ, был послан на «джипе» в Берлин... Он так описывал в показаниях комиссии (31 октября 1975 г.) свои впечатления: «Мы въехали в пригороды Берлина и кричали: «Американцы!», русские горячо приветствовали нас. На автостраде, а я хорошо знал Германию до войны, нам бросилась в глаза колонна немцев моложе 16 и старше 60 лет, которых гнали на Восток монголоидные солдаты ростом в 140 – 150 сантиметров в лаптях... Мы пробирались через руины. Берлина, по большей части движение было односторонним, стараясь выяснить род оружия на погонах каждого встречного солдата... Насмотревшись вдоволь, а все мы трое очень нервничали, мы ринулись прямо из Берлина в английскую зону. Когда мы добрались туда, то очень развеселились, почувствовали облегчение, ибо целых 36 часов были в другом мире. Первое, что мне пришло тогда на ум, – Россия идет на Запад».

Не было этого – не «гоняли» советские солдаты немецких мальчишек и старцев на Восток и не могли взять логово фашистского зверя Берлин недомерки, да еще «в лаптях», не обозначали на фронтовых погонах номеров частей и не «шла Россия на Запад». Все врал паршивец в мундире офицера американской разведки своему начальству тогда, а спустя тридцать лет, уже стариком, сенаторам. Он представил полуторасуточное пребывание в Берлине как некий «подвиг». А его вместе с двумя такими же подонками наверняка сердечно приветствовали советские воины. Как союзников, не ведая в радости победы, что к ним прикатила паскудная компания глуповатых шпионов.

То, что сошло для сенаторов, вероятно, оказалось слишком для американского издательства «Ридерс Дайджест Пресс». В отличие от седовласых законодателей, принявших вздор Розицкого как должное, ибо он соответствует стереотипам их мышления, редакторы дрогнули.

В выпущенной в 1977 году, через два года после памятных показаний Розицкого в комиссии сената, его книге «Тайные операции ЦРУ» тот эпизод был начисто лишен колоритных» деталей, приемлемых на Капитолийском холме: «Тогда никто не знал, что русские делают в Берлине, и трое из нас, один говоривший на русском румын, вызвались проникнуть в русскую зону и посмотреть. Напряженно и с опаской передвигаясь, мы потратили пять часов, чтобы перебраться через границу зоны, и провели шесть часов в Берлине. Зрительные впечатления сохранились у меня по сей день». Толпы немецких мальчишек и стариков, которых гнали по берлинской кольцевой дороге на Восток и т.д., «лапти» и прочее исчезли, надо думать, под редакторским карандашом, как и «36 часов» пребывания в советской зоне. Но дух остался: «Россия идет на Запад, пронеслось у меня в уме, Европа больше не будет прежней!»

Мощным дополнительным стимулом для адептов науки была возможность в стенах УСС быть, конечно, внешне, на равной ноге с отпрысками самых богатых и влиятельных в США семей. Ученым, несомненно, знающим структуру власти, в заокеанской республике не могло не льстить общение с представителями семей Дюпонов, Райанов, Вандербильтов, Меллонов, Арморов, Брюсов.

Засилье ученых в УСС приятно поражало коллег – работников английских спецслужб, где также были широко представлены ученые. Это обнаруживалось по самым различным поводам. Когда зимой 1943/44 года английские штабы пытались оценить возможный ущерб от предстоящего обстрела Британских островов самолетами-снарядами, начальник английской научной разведки Р. Джонс получил приказ принять американского инспектора. «Я был раздражен, – припоминал Джонс, – я знал, что мы работаем точно и не требуется никакой проверки со стороны, тем более что это влекло за собой раскрытие наших методов разведки». Приказ подтвердили, и вот «где-то в январе 1944 года прибыла американская инспекция, к нам пришел спокойный крупный мужчина, представившийся профессором прикладной математики Принстонского университета X. Робертсоном. Он умолчал о том, что мы узнали впоследствии, – Робертсон был одним из ведущих мировых авторитетов в области теории относительности и входил в самую вершину руководства РА УСС в Вашингтоне. С таким человеком нам нетрудно было обсуждать все».

Интеллектуалы и даже жрецы чистой науки, оказавшись среди профессиональных разведчиков и дельцов, приобрели неожиданные качества. Во всяком случае, они на диво не боялись крови и с величайшим увлечением погрузились в кровожадные предприятия. К временам УСС восходят в США опыты над людьми и попытки разработать методы контроля над их поведением, различные средства для увеличения эффективности допросов и многое другое в том же роде. Давняя практика американских спецслужб ликвидировать опасных противников без следствия и суда была «научно» обоснована, а применительно к задачам ведения войны от нее ожидали великих результатов.

Некий неназванный профессор сформулировал положение: для борьбы против держав «оси» необходимо «бороться террором против террора... Мы должны стать чудовищами, чтобы уничтожить чудовище». Новатор, описанный как «бормотавший под нос профессор», ввел в разведку прием, ставший практикой работы РА УСС. «То было прекрасное оружие при должном применении. Собирались все мельчайшие подробности о том или ином человеке, и вот вы могли представить его, как будто он был перед глазами». Первой жертвой новой техники стал гитлеровский сатрап в оккупированной Чехословакии Гейдрих. Был составлен «психологический портрет», из которого явствовало, что нацистский палач весьма опасен. УСС и британские спецслужбы нашли чешских патриотов, которые убили Гейдриха и погибли в последовавшей немецкой облаве, а жители деревни Лидице пополнили многомиллионный мартиролог замученных фашистами.

Ближайший коллега Донована, один из руководителей английской разведки У. Стефенсон, много лет спустя после войны объяснял мотивы УСС и британских спецслужб в этом деле: «Нужно было морально подготовить население внутри «Крепости Европы», наши партизанские действия должно было поддержать большинство населения. Был единственный путь обеспечить народную поддержку тайных армий – устроить побольше драматических актов сопротивления и контртерроризма». Это отлично вписывалось в американо-английскую стратегию воевать чужими руками, но ведь, за исключением убийства Гейдриха, мир не слышал о других крупных «драматических актах», что, вероятно, неплохой критерий возможностей УСС. Не интриги спецслужб США и Англии, а беззаветная борьба советского народа пробудила и организовала европейские силы Сопротивления. Вооруженный до зубов фашизм могла сокрушить и сокрушила только превосходящая военная мощь – Красная Армия.

Практика составления «психологических портретов», родившаяся в годы войны в недрах УСС, была унаследована со временем ЦРУ. Очень вероятно, что крут лиц, на которых они составляются, не ограничивается крупными деятелями. Еще более вероятно, что в ЦРУ ныне занимаются этим в отношении людей, которые сочтены опасными для существующего в США строя, – не только иностранцев, но и американцев. Похоже на то, что расследование, предусмотренное законом, заменяется совершенно произвольной процедурой составления анонимными специалистами секретного «психологического портрета», на основании которого наверняка могут быть сделаны выводы в отношении этого лица, опять-таки вне пределов, очерченных законом. Оперативность налицо – вместо многотомного следственного дела тощее досье «психологического портрета», являющееся основанием в случае необходимости для внесудебной противозаконной расправы. Конечно, это – дело не такого рода, о которых ЦРУ кричит на каждом перекрестке.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.