Гарри

Едва Айзман шагнул из тюрьмы — толпа пионеров. Подняли на плечи, понесли... Демонстрация! За нею собрание, где нельзя же промолчать. И Гарри говорит: «Врагу надо отвечать ударом на удар».

Новый суд. Новый приговор — шесть лет тюрьмы.

Опустел судебный зал. Ушли и враги и друзья. Гарри один со своими мыслями. Прав ли он был, давая властям повод снова «прицепиться» к нему? А как иначе жить тому, кто присягнул на верность красному знамени?

Неслышно подходит судейский клерк. У него благостное лицо.

— Послушайте, Гарри,— тихо произносит он,— я говорю с вами, как с собственным сыном. Почему вы так хотите испортить себе жизнь ради какой-то бравады? Будь я на вашем месте, я послал бы их всех к черту!

— Я готов отдать еще шесть лет моей жизни, но вовсе не из бравады, а за дело рабочего класса.

Комитет по расследованию коммунистической деятельности. Заседание 15 июля 1930 года. Председательствует конгрессмен Гамильтон Фиш-младший. Показания дает директор школы Доти.

Председатель. Считаете ли вы правильным заключение в тюрьму мальчиков на шесть или семь лет за их деятельность, как это имело место в деле Айзмана?

Доти. Лично я поступал бы по-иному. Эти мальчики очень заинтересованы в получении диплома об окончании образования. Я бы ни одному из них не выдал диплома, я бы их приковал к школе... Дело Гарри Айзмана совсем иное, необычное.

Председатель. Считаете ли вы его малолетним преступником?

Доти. Напротив. Он очень яркий мальчик. Председатель. Считаете ли вы полезным для него, чтобы его отправили в тюрьму?

Доти. Нет. Он сам говорил: «Разве они не понимают, что, отправляя меня в тюрьму, они из меня делают еще более стойкого борца, чем был я раньше?»

...Откладываю в сторону стенограмму (Гарри получил ее в нынешнем году из США) и говорю:

— В тюрьму они тебя все-таки упрятали, такую заботу о воспитании стойкости в революционере они всегда готовы проявить. Но ты скажи — об этом я никогда тебя не спрашивал,— что для тебя послужило самым первым толчком к выработке характера?

Гарри по привычке сильно морщит лоб и сжимает губы, куда-то далеко-далеко всматривается прищуренными глазами.

— Вот так,— произносит он свои обычные словечки.— Это было сочинение. На тему школьного девиза. Каждая американская школа имела свой девиз. Наш был даже написан на стене: «Будьте прекрасны внутри себя». Вот так...

Школьник истолковал девиз по-своему. Быть внутренне прекрасным — значит оставаться честным, идти к избранной цели, служить своему народу. А для этого нужен не внутренний покой, а действие.

Горячее чувство, наполнившее казенную тему, сделало сочинение заметным. Вручили премию — пятидолларовую монету в синей коробочке на вате. Золото! Гарри нашел ему применение: накупил спортивной одежды и обуви — детвора готовилась отдыхать на берегу Гудзона. Там рабочие устроили лагерь «Не унывай» — тот самый кемп «Нитгедайгет», о котором нам рассказал Маяковский.

Правило — вырабатывать внутренние качества путем активного действия — пригодилось Айзману и на советской земле. Не было, кажется, большего энтузиаста социалистического соревнования среди фабзаучников завода «АМО», чем новичок из Америки.

Для него все было вдвойне необычно: люди свободно трудятся, они соперничают не для того, чтобы «выбиться наверх», а ради коллективного успеха. Гарри — фрезеровщик, ударник, комсомолец — рассказывает новым товарищам: