Мы плыли по озеру Сугджак.
- Скоро Лосиный залив, - сказал мне мой юный спутник эвенк Шура, тихий и скромный мальчуган, на редкость меткий, удачливый охотник.
Высокий камыш с жестким хрустом стучал по нашему бату - долбленой лодке, бил по рукам, лицу, оставляя на одежде полосы цветочной пыльцы. Мы подкрадывались к узкому Лосиному заливу - излюбленному месту летнего купания, кормления и длительного отдыха лосей.
- Здесь сохатый каждый день бывает, - пояснил Шура, стоя на корме и отталкиваясь длинным, гладко обточенным шестам, конец которого увязал в илистом дне.
По краям озера сквозь заросли камышей и тростника можно было различить топкие берега, поросшие ивой и ольхой.
Было жарко, солнце стояло высоко; все, казалось, дремало в истоме. Над нами роились комары и мокрецы - эта напасть тайги, бич всего живого. По мере приближения к Лосиному заливу камыши делались все гуще и выше. Это были настоящие озерные джунгли, с которыми нам приходилось вести упорную войну. Позади себя мы оставляли примятые растения и ярко блестевшую полосу серо - зеленой воды. Чтобы скорее увидеть желанную цель, Шура встал во весь рост и, отталкиваясь шестам, смотрел вперед. Но вот он насторожился, быстро пригнулся и знаком пригласил последовать его примеру. Мы оба легли на дно лодки.
- Лоси! - прерывающимся от волнения голосом шепнул Шура. - Много!
Наш бат издали напоминал коричневое короткое бревно, и мы
надеялись, что сохатые не обратят на него внимания. Бат плыл по инерции вперед, пока не уткнулся в песчаную косу, заросшую ивами. Мы оказались словно в шатре из ветвей и листьев и были совершенно скрыты от зорких глаз лосей.
Отсюда хорошо был виден небольшой Лосиный залив. Его поверхность, словно узорчатой сеткой, была покрыта листьями и цветами растений. В сотне метров от нас, у берега залива, паслось огромное стадо лосей. Если обычно семь - десять голов уже считается большим табуном, то перед нами оказалось не менее тридцати лосей, больших и маленьких. Это был табун самок. Возле маток возились маленькие светло - бурые лосята.
Одни лосихи неподвижно стояли по шею в воде, и только их морды торчали на поверхности, напоминая темные обрубки деревьев. Другие еще только входили в залив и, вытягивая губы, пили воду. Третьи, опуская головы, доставали со дна мокрую траву. Они жевали ее, высоко задрав морды.
Я отчетливо видел бурые бока животных, блестевшие на солнце, различал даже их большие выпуклые глаза и струйки воды, стекавшие с губ. Лосята резвились на мелководье. Они плавали около взрослых животных, вытянув вперед головы.
Уши лосей, длинные, острые, все время тревожно двигались. На берегу находилась старая лосиха, темно - бурая, размером с крупного коня. Широко расставив передние нога, она горделиво поводила головой, нервно шевеля ноздрями, и только изредка нетерпеливо ударяла копытами о землю. Ей докучали оводы, комары, мокрецы, она отмахивалась от них, но терпеливо стояла на своем посту: охраняла покой стада.
- Нельзя! - сказал я Шуре, заметив, что его рука тянется к ружью. - Самок и лосят убивать запрещено.
Мы любовались пасущимся в воде стадом, пока старая лосиха не подала какого - то условного сигнала. Все три десятка сохатых бросились на берег. Лишь поломанный камыш, ленты пузырчатой пены на воде да темные следы на берегу говорили о том, что несколько мгновений назад здесь были лоси.
Стоял май. Весна встречала нас легким, теплым ветерком, пряным запахом свежей, только что проклюнувшейся травы. Живописные склоны Хехцира радовали своим многоцветьем, буйной россыпью белых, золотистых, фиолетовых цветов. Я и девять юных краеведов, участвовавших в экскурсии по родному краю, продирались сквозь густые кусты, между которыми высились деревья, опутанные вьющимися лианами виноградника, лимонника, актинидии.
- Ой, что это? - испуганно вскрикнул мальчик, шедший впереди вместе с другими юннатами.
Повернувшись, я увидел черную змею. Обвив ветку, она спустила голову, быстро шевеля раздвоенным язычком.
- Не пугайтесь, - успокоил я ребят. - Это амурский полоз - змея не ядовитая, хотя и кусается.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Из письма в редакцию