Чжань Юнь сказал мне, что у А Ко должен скоро родиться ребёнок.

- Я уже не увижу его, - печально добавил он.

Мне кажется А Ко плачет не только от предстоящей разлуки с мужем, её терзает судьба будущего ребёнка, которому суждено быть нищим. Как-то раз, когда Чжань Юнь накупил на очередной станции груду бананов и сластей, она сказала:

- Зачем ты тратишь деньги? Ведь дома не осталось ни гроша.

Чжань Юнь страшно смутился и стал почему-то бережно укладывать всё купленное в чемодан. Немногие часы, оставшиеся до Бэйпина, он провёл в молчании, нежно гладя руки А Ко, и только однажды, рассматривая в окно остановившегося вагона роту гоминдановских солдат, выстроившихся перед посадкой в поезд, спросил меня:

- Как вы думаете: могу я быть хорошим солдатом гоминдана, если моё сердце на стороне Чжу Дэ?

... Но вот и Бэйпин. На ярко освещенном перроне многолюдная толпа, в которой больше военных, чем штатских. У выхода в город идёт проверка документов. Два дюжих солдата в форме армии гоминдана останавливают Чжань Юня и А Ко. Он показывает свой мобилизационный листок, и его сразу сдают патрулю.

- Это моя жена! - кричит он, протягивая руки к А Ко.

Но солдаты резко отталкивают девушку, бегущую за Чжань Юнем, - ей следует ехать обратно в Мукден: у неё нет пропуска для проезда из Маньчжурии во внутренние районы Китая.

Солдаты не позволили им даже последнего объятия, и они лишь обменялись взглядом, пронзительным, как крик.

«Хочу воевать за мир»

Я встретился с Сунь Сы-мяо в одной из частей Народно-освободительной армии Чжу Дэ. Этот крепкий двадцатипятилетний парень родом из провинции Хэбэй работал когда-то в кузнице при военном заводе в городе Жэхэ. «После деда и отца, я третий молотобоец в нашем роду», - смеясь, говорит он и протягивает своим друзьям-солдатам огромные кулаки, похожие на кувалды.

Сунь Сы-мяо совершенно неграмотен, если не считать тех зачатков знаний, которые он успел получить на вечерних занятиях, устраиваемых по общеобразовательному курсу в любом соединении армии Чжу Дэ. Во время японской оккупации северо-восточных провинций Китая он два года провёл в партизанском отряде, оперировавшем в его родных краях, но когда Япония была разгромлена в решающей схватке с Советской Армией, Сунь Сы-мяо вернулся в Жэхэ, где его ждали мать и сестры.

Он вспоминает об этой поре, как о чём-то далёком и призрачном, хотя это было лишь год назад. Ему не удалось насладиться ни миром, ни уютом домашнего очага.

Едва успел он устроиться на работу, едва вспомнил навыки своей профессии, как был уволен владельцами завода - акционерами какой-то новой китайско-американской фирмы.

- За что?

- Они считают, что между партизаном и солдатом Народно-освободительной армии разницы гораздо меньше, чем между американским капиталистом и богатым китайцем, - пояснил мне молотобоец. И добавил: - Это верно. Потому-то я и пришёл к Чжу Дэ.

Увольнение с завода было последним толчком в его сознании, уже давно подчинённом идее борьбы за национальную независимость Китая. Придя из партизанского отряда домой, Сунь Сы-мяо увидел, что победа над Японией не принесла счастья ни ему, ни его семье, ни всем тем, кто был при японцах в положении рабов. Работая на новых хозяев из китайско-американского акционерного общества, он не зарабатывал больше того, что платили, ему японцы, его сестры стояли за прядильными стайками фабрики те же двенадцать часов, что и во время японского владычества.

- Это был не тот мир, о котором мы мечтали, - говорит Сунь Сы-мяо. - Мы слишком много и долго страдали, чтобы позволить самозванным хозяевам Китая закабалить нас до старости и превратить наших детей в невольников на чужих плантациях.

Вот почему, пробравшись сквозь гоминдановские кордоны в одну из частей армии Чжу Дэ, этот парень из Жэхэ на вопрос командира, что о» хочет, ответил:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.