Года четыре назад мой знакомый, страстный любитель футбола, указал мне в фойе Центрального Дома актера на высокую молодую женщину с огромными светлыми глазами.

— Смотри, вот идет жена Игоря Нетто!

— Кто же она сама?

— Кажется, студентка Щукинского училища.

Признаться, мы всегда несколько осторожно относимся к титулу «жена знаменитого мужа». Ольге Яковлевой — так ее зовут — нелегко было сломать это предубеждение. Но она сумела.

Первые месяцы ее работы в театре имени Ленинского комсомола не остались в памяти зрителей. Просто была еще одна молодая, подающая надежды артистка. Конечно, можно было бы сейчас переворошить старые программы, назвать несколько первых ролей, первых спектаклей Ольги. Стоит ли? Лучшая страница творческой биографии актера начинается не в день выхода на подмостки сцены. Надо еще определить в искусстве свое гражданское «я», встретить талантливых единомышленников. Сейчас невозможно представить «театр одного актера».

Ольге Яковлевой посчастливилось. Руководителем ее коллектива стал Анатолий Эфрос.

Сначала был спектакль «До свиданья, мальчики!». Была пронзительная желтизна южного солнца, и неестественная синева южного моря. Были трое мальчишек, которые прощались со своим детством. И была Инна со знакомыми огромными светлыми глазами.

Нет, Ольга Яковлева тогда не вызвала шумных аплодисментов и восторженных отзывов критиков. Играла она неплохо. Но не больше. Ее Инка много находилась на сцене, улыбалась, болтала, ела мороженое, впервые задумывалась по-взрослому... Искренне щемило сердце, когда она прощалась со своим другом — мы-то знаем, что эта их встреча последняя. Но творческого открытия не происходило. Характера неповторимо индивидуального зритель еще не узнал.

«Что ж, очень мила...» — говорили об Ольге и после премьеры спектакля «В день свадьбы». Пьеса Виктора Розова, ставшая заметным событием в театральной жизни Москвы, тоже не принесла Яковлевой особого творческого удовлетворения.

И вдруг ошеломляющее, единодушное признание ее стюардессы Наташи, героини пьесы Эдварда Радзинского «104 страницы про любовь», как самой яркой актерской удачи сезона.

Надо сказать, что все эти три роли Яковлева сыграла с промежутком буквально в несколько недель. Поэтому мы не можем говорить здесь о постепенном накоплении опыта, о медленном — ступенька за ступенькой — движении вверх. Талант, чистый и сильный, засветился, заиграл красками при встрече с драматургическим образом, столь же чистым и сильным. Актриса и роль ждали друг друга. Поразительно, как в каждом новом эпизоде Яковлева добавляла зрителю новое впечатление, новое знание о своей Наташе.

Броская, современная ситуация: физик, открывающий тайны материи, который в любой день запросто может «кувыркнуться» (как романтична, как перспективна его профессия!), и стюардесса, в труде которой за внешней романтикой скрывается элементарная проза: угостить пассажиров обедом, помыть посуду, с ослепительной улыбкой поблагодарить за внимание. Только оказывается эта ситуация современной в самой своей глубине.

Дело не в том, что автор переворачивает все с «ног на голову»: погибает-то Наташа, погибает героически, — а самоуверенный физик начинает смотреть на людей с ее детской чистотой и требовательностью. Просто в «век атома» еще более ценны мерки высокой морали нашего общества: вера в людей, кристальная честность, умение открыть за наносным, случайным главное.

Посмотрите, как сыграла все это Яковлева. Ни в одной нотке не сфальшивила, ни один поступок не измельчила. Скептик скажет: «Тоже мне доблесть — пьяного яблоком угостить или старого приятеля пожалеть...»

В том-то и дело, как это сыграть. Наташа — Яковлева вовсе не ангелочек с крылышками за спиной. Подлецу она яблоко, которыми всегда набита сумка, не предложит. Где, когда научилась эта девчонка так разбираться в людях, так по-стариковски мудро оценивать их? Не тот физик, а она — настоящий человек нашего времени и нашего общества.

И еще одна главная роль — в пьесе Алексея Арбузова «Мой бедный Марат». Знакомимся мы с девочкой Ликой в полутемной комнате блокадного Ленинграда, прощаемся двадцать лет спустя со строгой, много пережившей и так заслужившей счастье женщиной. Даже внешне оценим искусство актерского перевоплощения Яковлевой: не прибегая к особому гриму, парикам, умеет она приказать нам поверить, что героине шестнадцать и что героине тридцать шесть лет... Но гораздо интереснее наблюдать взросление внутреннее. Как постепенно и как по-иному реагирует она на одни и те же слова, как сменяется непоседливость плавностью, неторопливостью движений, как от умения слушать приходит она к умению говорить.

О пьесе Алексея Арбузова много спорили, много спорили и о работе Яковлевой. Здесь игра ее, ее образ не были восприняты столь безоговорочно, как в предыдущем спектакле. В этой полемике я всецело на стороне Яковлевой.

Мне нравится, что она берется за непохожие роли, ищет в каждом характере сложность, избегает одинаковых красок, любую драматическую ситуацию не боится разрядить улыбкой, в комедии не избегает трагического напряжения. Нравится и то, что в этих разных характерах нет-нет и проскользнет нечто общее. (Уверен, что в нынешних и будущих ролях всегда увидим мы немного от стюардессы Наташи.)

Анатолий Эфрос не просто доверяет актрисе главные роли, он доверяет ее самостоятельному творческому мышлению. Не мешает ей, даже когда, быть может, не совсем согласен. В новой пьесе Эдварда Рад-зинского «Снимается кино» заметно, что Яковлева несколько отошла от режиссерской трактовки всего спектакля, и порой не совсем удачно. Справедлив упрек к актрисе, что более высокого взлета здесь она не достигла, довольствовалась уже найденным. А спектакль требует большой боевитости, гнева. Оле Яковлевой надо требовательней относиться к себе, к своему большому таланту.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.