Косой процедил сквозь зубы:
- Интересно даже...
- Это та, которую ты любил, Косов. Однажды в жизни все-таки любил. А она...
- Нет!... - в новом приступе бешенства закричал Косой. - Нет баб!... Одни... - Он грязно выругался. - Других нет!
Косой вдруг опомнился и умолк, потом усмехнулся дрожащими губами.
- Амба, начальник. Больше говорить не буду. Хоть трупом делай.
Цветков посмотрел на него с гневом. Но сдержался.
Помолчали. Потом Цветков, закурив, спросил:
- На встречу с кем в Москву приехал? Косой демонстративно молчал. Цветков усмехнулся.
- Войну нервов объявил? Слаб ты для этого, Косов. Ну. а если я тебе сам скажу, с кем встреча должна была состояться, тогда как?
Косов продолжал молчать.
- Так... - протянул Цветков. - Не хочешь, значит, говорить?
- Может, бить будете? -спросил вдруг Косой. - Глядишь, я и подпишу чего надо.
- Это, милый, били те, кто считал, что признание - все и других доказательств не надо. Давно это было.
- А теперь, значит, наоборот: признание - ничего, так, что ли?
- Почему? Признание признанию рознь. Вот ежели ты признаешься, чтобы душу свою очистить, новую жизнь начать, как у всех людей, это - да, это - одно дело. Ну, а если признаешься для хитрости или от страха, это - другое. Такое признание меня не интересует, прямо тебе скажу.
- Стоит запомнить.
- Ясное дело. И еще стоит подумать. Хорошенько подумать. Жизнь не копейка. От нее можно мно-ого радости получить.
- Это по-разному каждый понимает.
- Оно конечно. Одному радость - детей учить, другому - сталь варить или, допустим, урожай снимать. И за все, обрати внимание, почет от людей, уважение. Почему? Потому польза для других от его жизни, а ему - от их. Так у нас жизнь устроена, между людьми.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Письмо в редакцию