- Пистолет! Я не сделал бы этого в нормальном городе с нормальными полицейскими даже в аналогичной ситуации, но в городе оборотней все средства годились. Поэтому рука без трепета нашла в темноте протянутую мне сталь митчелловской игрушки. Осторожно выглянув из - за выступа, я медленно поднял ее, поймал в вырез прицела щекастую морду сержанта и нажал на спусковой крючок. Пистолет коротко грохнул, и я увидел явственно, как дернулась голова полицейского от удара пули. Мне даже показалось, что вижу аккуратную круглую дырочку на переносице. Но сержант не упал, даже не пошатнулся. Я готов был поклясться, что пуля угодила полицейскому прямо в лоб: я имел призы за стрельбу. Значит, эти куклы неуязвимы для пуль. Стараясь унять дрожь в коленях, уже не целясь, я выпустил в щекастого сержанта всю оставшуюся обойму. И опять ничего. Он даже не почувствовал, даже не отмахнулся. Может быть, внутри у него была такая же черная резина, как и та, в которой мы прятались?.. Я бросил ненужный уже пистолет и вышел из - за угла. Не все ли равно: один конец. И тут произошло нечто - я бы не сказал неожиданное, нет, что - то начало изменяться в окружающей обстановке, только мы в пылу борьбы не обратили на это внимания. Воздух алел по малости, словно его подкрашивали фуксином, потом побагровел. Последнюю обойму я выпустил в сержанта, почти не различая его, он был как в дыму. А когда упал пистолет, я машинально взглянул на него и не увидел: там, где он стоял, была лужа густого малинового киселя, да и кругом все было окутано малиновым туманом. Не знаю, сколько времени он окутывал нас - минуту, полчаса, час, но растаял незаметно и быстро. А когда растаял, нам открылась совсем другая картина: ни полицейских, ни домов, ни улицы, только кирпичная, выжженная солнцем пустыня и небо с высокими нормальными облаками. Вдали темнела дымчатая лента шоссе, да на колючей проволоке перед ней висела вздернутая на дыбы злосчастная машина толстяка коммивояжера.

- Что это было? Сон? - спросил он.

- Нет. - Я успокаивающе похлопал его по плечу. - Не хочу утешать вас. Явь. И мы единственные ее участники. Я ошибся: не единственные. Нашелся еще свидетель, наблюдавший со стороны эту картину. Вернее, мы сами нашли его. Пешком через четверть часа мы добрались до мотеля - древнего, почерневшего от времени строения рядом с новеньким гаражом из сборного железобетона и органического стекла в дюралевых переплетах. И Джонсон, как ему и было положено, сидел на ступеньках каменной лесенки. Он вскочил нам навстречу, неестественно и непонятно обрадованный.

- Дон? - неуверенно спросил он. - Откуда?

- Из самого пекла, - сказал я. - Из его земного филиала.

- Ты был в этом Содоме? - он почти с ужасом посмотрел на меня.

- Был, - подтвердил я. - Все расскажу, только принеси чего - нибудь выпить. Если только ты не мираж. Нет, он был не мираж. И виски со льдом тоже не мираж. И так приятно было присесть на ступеньках и услышать рассказ о том, как выглядел со стороны этот город, о котором еще в писании было сказано: земля еси и в землю отыдеши. Джонсон увидел его внезапно. Сидел, дремал, вдруг очнулся, посмотрел кругом и обмер: слева, где ничего, кроме ссохшейся глины, никогда не было, вырос город - близнец. Направо Сэнд - сити и налево Сэнд - сити. Джонсон рассказывал: «Подумал было: конец света! Не пьян, а в глазах двоится. Ушел в дом, вернулся - все то же: посреди я, а по бокам за мною два города - брата, как Содом и Гоморра. Не мираж ли? Бывает, пустыня все - таки. А город - близнец тут как тут, не испаряется и не тает. И, как на грех, на шоссе ни одной машины. А потом вдруг стемнело, заволокло, туман не туман, дым не дым, словно туча на землю легла, как в ветреные закаты, оранжево - красная». Слушая рассказ Джонсона, я заметил, что цвета все видели при этом по - разному - туман то малиновый, то вишневый, то багровый, то алый. Потом и Мария рассказала мне об этом тумане. Она действительно ждала меня, и платье на ней было такое же, как и у заводной куклы - призрака. Она же и сообщила нам, что произошло в городе. Об этом я не пишу - посылаю пару газетных вырезок. Вы лучше меня разберетесь в этой фантасмагории».

Рейс «Москва - Париж»

Вырезка из газеты «Сэнд - сити трибюн», присланная Мартином, сообщала о следующем: «Вчера в нашем городе наблюдалось любопытное метеорологическое явление. В половине восьмого вечера, когда по всей Стейт - стрит электрическим пламенем загорелись витрины баров и кинотеатров, город окутал странный багровый туман. Впрочем, некоторым он показался фиолетовым. Собственно, это был не туман, так как видимость даже на далеком расстоянии сохранялась отличной и все окружающее представлялось отчетливым и ясным, как летним утром в погожий безоблачный день. Правда, туман потом сгустился и стал похожим на обычный калифорнийский «смог», хорошо знакомый каждому жителю Лос - Анжелоса. У нас уверяют, что он еще гуще лондонского. Как долго он уплотнялся и густел, никто точно не знает, вероятно, не слишком долго, потому что большинство опрошенных нами свидетелей утверждают, что туман почти все время оставался прозрачным, только все окружающее - и дома, и люди, даже самый воздух - приобрело густо - малиновый, почти пунцовый оттенок, словно вы смотрели в очки с красными стеклами. Сначала люди останавливались, глядели на небо, но, не заметив там ничего особенного, спокойно продолжали свой путь. Не отразился туман и на посещении увеселительных заведений: там его попросту не заметили. Наблюдалось это явление около часу, после чего туман, если его можно назвать туманом, рассеялся и город приобрел свой обычный вечерний облик. Гостящий в нашем городе его уроженец, ученый - метеоролог Джеймс Бакли, которого многие помнят здесь еще школьником, объяснил, что упомянутое явление не относится к метеорологическим. По его словам, то было скорее всего гигантское разреженное облако распыленных в воздухе мельчайших частиц искусственного красителя, занесенных ветром с какой - нибудь лакокрасочной фабрики в зоне ста - полутораста миль. Такое распыленное, но не рассеивающееся скопление мельчайших красящих частиц - явление редкое, но не исключительное, и может переноситься на многомильные расстояния. Иное объяснение случившегося предлагает нам наш мушкетер, владелец бара «Орион» и лидер клуба «бешеных» Лемми Кошен. «Ищите красных, - говорит он, - иначе они окрасят нам не только политику, но и воздух, которым мы дышим». Не в связи ли с этим был избит при выходе из бара проезжавший наш город нью - йоркский адвокат Рой Десмонд, отказавшийся ответить на вопрос, за кого он будет голосовать на предстоящих президентских выборах? Прибывшие на место происшествия полицейские, к сожалению, не смогли обнаружить виновных». Интервью с адмиралом Томпсоном, опубликованное журналом «Тайм энд пипл», было озаглавлено так: «СЭНД - СИТИ - ЗАЧУМЛЕННЫЙ ГОРОД, - ГОВОРИТ АДМИРАЛ. - ИЩИТЕ АХИЛЛЕСОВУ ПЯТУ У РОЗОВЫХ ОБЛАКОВ». «За последние дни маленький южный городок на федеральном шоссе № 66 приковал внимание всей Америки. Газеты уже опубликовали сообщение о красном тумане, внезапно окутавшем город, и рассказ коммерческого агента Лесли Бейкера о странных событиях в городе - двойнике. По этому поводу наш корреспондент беседовал с отставным адмиралом Томпсоном, участником американской антарктической экспедиции и первым очевидцем действий розовых облаков.

- Ваше мнение о событиях в Сэнд - сити, адмирал?

- Просто Томпсон. Частное лицо без мундира. А мое мнение - это тревога обыкновенного человека о будущем человечества.

- Вы считаете, что есть основания тревожиться?

- Да. Облака уже не ограничиваются моделированием отдельных личностей, а синтезируют целые общественные массивы. Я приведу только последние примеры: океанский лайнер «Аламейда» со всей командой и пассажирами, универмаг в Буффало в день распродажи и завод пластмасс в Эвансвилле. Не может же сниться всем очевидцам один и тот же сон, будто бон о бок с их заводом вырос, а потом исчез завод - двойник, завод - копия. Меня никто не уверит в том, что это был мираж, вызванный разницей температур в неодинаково нагретых слоях воздуха. И не важно, что его существование измерялось минутами. Важно то, что никто не ответит мне со всей убежденностью, какой из двух заводов исчез и какой остался!

- Говоря о событиях в Сэнд - сити, вы сказали в клубе «Аполло», что город зачумлен. В каком смысле?

- В прямом. Город требует изоляции, систематических тестов и неослабного наблюдения в дальнейшем. Проблема та же: люди или двойники? К сожалению, ни власти, ни общество не проявляют должного внимания к этой проблеме.

- А вы не преувеличиваете, сэр? - возразил наш корреспондент, - разве можно упрекнуть страну в равнодушии к пришельцам? Адмирал ответил не без иронии:

- Нельзя, конечно, если говорить о юбках «розовые облака» и о прическах «всадники ниоткуда». Или, скажем, о съезде спиритов, объявившем облака душами умерших, вернувшихся в мир с даром божественного могущества. Какое уж тут равнодушие! Или вы имеете в виду сенаторов - «флибустьеров», произносящих о «всадниках» двенадцатичасовые речи, чтобы провалить законопроект о налогах на крупные состояния? Или биржевых маклеров, использующих облака для игры на понижение? Или проповедников, провозгласивших завтрашнюю кончину мира? Или, может быть, продюсеров таких фильмов, как «Боб Меррил - победитель «всадников ниоткуда»? Все это лопнувшая канализационная труба, не больше, а я говорю о другом...

- О войне?

- С кем? С облаками? Я не идиот, чтобы считать человечество достаточно вооруженным для борьбы с цивилизацией, способной из ничего создавать любые атомные структуры. Но при всем ее могуществе, - добавил адмирал, - у этой цивилизации может оказаться слабое место, своя ахиллесова пята. Тогда почему бы нам не поискать ее? Мне кажется, наши ученые не слишком энергично стремятся к контактам, причем не только в смысле взаимопонимания между людьми и пришельцами, но и в смысле прямого, непосредственного, тан сказать, пространственного сближения с гостями из космоса для их изучения и наблюдения. Почему до сих пор не обнаружена их земная стоянка, штаб - квартира на нашей планете? Я бы послал туда не одну экспедицию, чтобы наряду с другими проблемами поискать и проблему их уязвимости, их ахиллесову пяту. Тогда все дальнейшее предстало бы для нас совсем в другом свете». Обе вырезки вместе с письмом Мартина я передал Зернову уже в самолете. Мы расположились как бы в отдельном купе, изолированном высокими спинками кресел от сидевших впереди и позади пассажиров. Осовец и Роговин должны были прибыть в Париж дня через два, к самому началу конгресса, мы же вылетели раньше, чтобы принять участие в пресс - конференции очевидцев и встретиться с американцами из Мак - Мёрдо, которые не разделяли взглядов адмирала Томпсона и у которых после его отъезда накопился собственный опыт встреч с космическими гостями. Мы только что позавтракали после отлета из Шереметьевского аэропорта, в кабине было тихо, в слабо доносившемся снаружи мерном гудении моторов тонули все местные звуки, вроде шуршания развертываемых газет или негромких разговоров соседей. Пока Зернов читал и перечитывал мелко исписанные листки, я обдумывал все неясности в письме Мартина. В чем отличие его «оборотней» от памятных двойников? Я мысленно сгруппировал их: пустые глаза, непонимание многих заданных им вопросов, автоматизм движений и действий, неверные представления о времени, граничащие с иным, чем у человека, зрением: они не видели солнца, голубого неба и не удивлялись электрическому свету на улицах. У них не было человеческой памяти: девушка Мартина не только его не узнала, она его просто не помнила. Пули из пистолета Мартина, пронзившие полицейского насквозь, не причинили ему никакого вреда - значит, и внутренняя структура их была иной, чем у человека. По - видимому, на этот раз облака не копировали людей, а создавали лишь внешне похожих роботов с ограниченной в каких - то пределах программой. Итак, первая нелепость: почему изменился метод моделирования и в каких именно пределах он изменился? Но, кроме людей, облака моделировали и вещи. Дубликат нашего снегохода был настоящим. Настоящими были и вещи в городе Мартина. Прохладительные напитки можно было пить, сигареты можно было курить, на автомобилях можно было ездить, а пули из полицейских автоматов пробивали даже камень. В домах были настоящие окна и двери, в настоящих кафе торговали настоящим кофе и сосисками, и владелец настоящей автоколонки продавал настоящее масло и настоящий бензин. И в то же время настоящие автомобили возникали, как призраки, на шоссе, пересекающем город, возникали ниоткуда, из пустоты, и на противоположном конце его исчезали так же призрачно и в такой же пустоте, превращаясь в ничто, в облако пыли, вздыбленной только что шуршавшими по асфальту колесами. И не все двери в домах куда - то вели, некоторые вели в никуда, за ними была та же пустота, только непроницаемая и черная, как спрессованный дым. Значит, и в моделировании окружающего человека материального мира была какая - то иная система, в чем - то его ограничивающая. Сформулируем вторую неясность: почему иная система, в каких целях и чем ограниченная? На пути из Мирного в Москву Зернов уже допускал возможность иной системы моделирования. Совпадала ли она с описанной Мартином?

- В какой - то степени, - ответил, подумав, Зернов. - По - видимому, облака создают разные модели по - разному. Вы помните багровый туман в самолете, когда не было видно сидевших рядом? В Сэнд - сити даже неизвестно точно, достиг ли туман такой же густоты. Газета пишет, что воздух был прозрачен и чист, только окрашен или подсвечен красным. Должно быть, с густотой и плотностью этого газа связан и характер модели. Я думаю, что люди в призрачном городе Мартина еще в меньшей мере люди, чем пассажиры нашего самолета - двойника. Попробуем разобраться. Помните, я еще в Карачи говорил вам, что люди в нашем самолете были смоделированы не во всей их биологической сложности, а только в их специальной функции. Вся сложная психическая жизнь человека отключалась, вычеркивалась: создателям модели она была не нужна. Но пассажиры нашего самолета - это ведь не просто пассажиры «Аэрофлота». Разве их связывало только путешествие? Было и многое другое: совместно прожитый год, работа, дружеские или неприязненные отношения с соседями, планы на будущее, мечты о скорой встрече с любимыми и родными. Все это расширяло и усложняло их пассажирскую функцию. Потому и создателям модели пришлось, вероятно, усложнить ее, сохранить какие - то ячейки памяти, какие - то мыслительные процессы. Я думаю, жизнь в самолете - двойнике протекала подобно нашей.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.