Французы не пожелали сливать свои владения, и поныне французская концессия в Шанхае представляет самостоятельную административную единицу со своим муниципальным «самоуправлением», своей полицией и т. п.

Территория за Сучжоу - крик, о районе Хонкью, до сих пор по старой памяти называется американским владением. Но американского тут - только названия двух главных артерий, идущих на километры вдоль реки Вампу. Главная улица называется Бродвей, - как в Нью - Йорке. Это очень оживленная улица, всегда запруженная толпой, но из иностранных языков русский здесь звучит громче и чаще, чем английский.

Параллельно Бродвею тянется Сьюард - род, названная так в честь известного американского государственного деятеля, современника Линкольна. Эта улица, вместе с прилегающими к ней Бун - род, Чапу - род, Диксвель - род, составляет японский квартал Шанхая. Здесь находятся: клуб, торговая палата, почта, школы, парк японской буржуазии. Не получив своего самостоятельного куска при империалистическом первоначальном разделе Шанхая, японские империалисты осели в бывшем американском владении. Их квартал подходит вплотную к китайским кварталам Чапея и Хонкью.

Из небольшого прямоугольника на берегу Вампу сеттльмент быстро разросся в огромную территорию - до 25 кв. км. Захват происходил непрерывно. Иностранцы скупали земли за официальной чертой, муниципальные власти прокладывали дороги, ставили свою охрану, а затем самочинный захват узаконялся податливыми китайскими властями. Особо крупные куски были вырваны в 1894 и 1900 гг. Английские и Французские империалисты использовали японо - китайскую войну и боксерское восстание. Под шум событий были захвачены и закреплены огромные куски новой территории. Так разрастался сеттльмент.

С такой же быстротой шел и рост японского населения в Шанхае. Еще в 1895 г. японцы составляли незначительную часть иностранного населения сеттльмента. Их было всего 250 человек, а англичан - до 2 тысяч. В 1920 г. японцы вдвое превышали число англичан: их было свыше 10 тыс., они составляли в Шанхае, самую значительную по численности колонию. А в 1924 г. их было уже 17 тыс., в то время как рост англичан в Шанхае приостановился. Вся северо - восточная часть Хонкью приняла вид японского города.

Официальная граница сеттльмента прямой линией пересекает районы Хонкью и Янцзепу. В Хонкью она проходит посреди одной из самых оживленных улиц - по Рэнж - род, проходит в настоящее время линией колючей проволоки и баррикад на перекрестках.

Живут иностранцы не в центре города, а на далеких великолепных улицах, в небольших особняках - коттеджах, среди прекрасных парков. Империалисты сознательно устраняют белый пролетариат. Белые должны быть здесь только господствующей расой. Белые рабочие могли бы сорвать единство империалистической политики. Иностранцы - служащие великолепно оплачиваются и по психологии своей не уступают хозяевам.

Китаец, как бы он ни был богат, знатен, талантлив, знаменит, не может проникнуть в иностранный круг. К услугам небольшой кучки избранных - клубы, отели, соперничающие по богатству и роскоши с богатейшими отелями Америки, блестящие кинотеатры. Но жизнь этой кучки убога. Она не выходит за пределы спорта, фокстрота и обывательских сплетен. Китайский Париж в действительности является по культурным своим интересам небольшим уездным городком. Подавляющее большинство иностранцев живет здесь для того, чтобы скопить капитал, нажиться поскорее правдами и неправдами и вернуться к себе на родину. Их интерес к Китаю ограничивается коллекционированием старых китайских камней, ваз, безделушек. В общем это наиболее паразитическая из всех буржуазии мира. Их всего тысяч тридцать на почти двухмиллионный Шанхай, но только им принадлежит власть. Покой этой кучки охраняют десятки тысяч солдат. многочисленная полиция и грозная международная эскадра.

От Банда начинается международный сеттльмент, главная артерия его - знаменитая улица Нанкин - род. По всей улице развеваются флаги, знамена, свешиваются огромные плакаты с золотыми колоссальными письменами - иероглифами. Все магазины ярко, пестро украшены, и над немолчным уличным шумом, над непрерывной симфонией десятков, сотен автомобильных гудков раздаются еще какие - то пронзительные, воющие, но веселые звуки. Это обычный вид Нанкин - род, и флаги, знамена, плакаты, перекрывшие местами, как навесом, всю улицу, - это обыкновенные китайские торговые вывески. А дикие звуки - это тоже торговая реклама.

Нанкин - род - это улица китайской буржуазии, и сомнительно, есть ли на земном шаре еще другая такая же яркая, богатая звуками и красками, такая же веселая улица. Выходя на эту улицу, вы осознаете, что Шанхай - все - таки город китайский, что он принадлежит Китаю и только на время отнят у него империалистами. Европейцы теряются и пропадают среди шумной и оживленной китайской толпы. Здесь сосредоточены богатейшие магазины, и подавляющее большинство принадлежит китайским купцам. Здесь и в смежных улицах - бесчисленное количество китайских банков, контор, гостиниц.

В конце Нанкин - род стоят три огромных универсальных магазина, цитадель торгового капитала в Шанхае. Это многоэтажные дома, занимающие каждый целые кварталы. Здесь работают тысячи торговых служащих, а на подсобных предприятиях и фабриках - многие тысячи рабочих. Ночью все эти здания и много соседних по линиям всех этажей зажигаются миллионами лампочек. Встает над Шанхаем призрачный чудесный город волшебных огней. Горят колоссальные, со всех концов Шанхая видные, часы, по краям башен бегают красные, зеленые, желтые змеи, драконы, рыбы. И куда бы вы ни пошли в сторону от Нанкин - род, вы видите бесконечные ряды китайских магазинов, ярко освещенные, с богатейшим подбором товаров. Вы убеждаетесь в том, что Шанхай - подлинно город несметных богатств и хозяйничает здесь политически бесправная, но экономически сильная буржуазия. Китайским капиталистам принадлежат огромные фабрики, со всех сторон обступившие Шанхай. Они владеют сотнями пароходов, через их руки проходит вся торговля бассейна реки Янцзе.

Под небольшим, тонким слоем иностранцев - империалистов находится толща китайской буржуазии. Она рвется к власти и готова на какие угодно уступки, лишь бы гордые империалисты поделились с нею своей безграничной властью. Но империалисты и слушать об этом не хотят.

Каков же быт китайской буржуазии в китайском Париже?

На одной из лучших улиц Шанхая находится великолепный отель «Мажестик», чуть ли не третий в мире по богатству и роскоши. Здесь по субботам и воскресеньям можно наблюдать цвет китайской буржуазии. Вы можете наблюдать смену поколений. Отцы в черных атласных халатах и в ермолках, старые женщины в штанах, с туго заплетенными косами, в богатых национальных костюмах. Это старое поколение. Оно сохранило верность старым взглядам. Они такие же в политике: рабски покорные империализму, примирившиеся с унизительным своим положением. Некоторые из них могли бы купить иностранный банк со всеми потрохами, но приходя в кабинет иностранца - директора, они кланяются подобострастно, сгибаются в три погибели.

И рядом - новое поколение китайской буржуазии. Мужчины в смокингах, женщины в коротких европейских платьях, коротко остриженные, с подкрашенными губами. Они превосходно танцуют фокстрот и ни в чем по внешнему виду не уступят иностранцам. Их - заветная мечта - проникнуть в аристократические английские круги, получить равноправие в клубах и дансингах. Все превосходно говорят по-английски, большинство окончило американские и английские университеты. Китайская буржуазия уже выделила своих современных врачей, инженеров, образованных коммерсантов. Они усвоили мудрость европейской буржуазной политики, из них образованы передовые кадры контрреволюционного Гоминдана, и с рабочим движением они умеют расправляться не хуже любых политиков буржуазной Европы и Америки. Эта молодая китайская буржуазия переняла от старой все ее хищнические навыки молодой капиталист в смокинге и брюках с классической складкой эксплуатирует рабочих так же, как и его папаша в старом халате.

Молодая буржуазия стремится к полноте власти в своей стране, ненавидит иностранцев, готова была бы их прогнать, но уже насмерть запугана революцией, коммунистическим движением, боится широких народных масс и ищет защиты на груди у тех же империалистов.

Молодая китайская буржуазия остро ненавидит китайских рабочих, потому что они помешали ей спокойно наслаждаться всеми благами европейской фокстротной культуры и отравили первые же годы капиталистического расцвета. Китайский Париж со страхом и злобой глядит на выросший тут же, под боком, китайский Ленинград.

3. Китайский Ленинград

В какую сторону ни пойти от центра, через 10 минут вы окажетесь в рабочем квартале или, во всяком случае, в квартале трудящейся китайской бедноты. Нигде кажется социальные контрасты не выражены так резко, как в Шанхае. Рядом с великолепными дворцами, где техника создала исключительный комфорт для богатых людей, - лачуги и хижины первобытного вида.

Путун - фабричный пригород с сотнями тысяч населения, сплошь китайского. Но он состоит только из фабрик и лачуг. Буржуазия здесь не живет, ни иностранная, ни китайская; фабрики и заводы выстроены по последнему слову техники, они ничем не отличаются от европейских, и там, где стоят эти фабрики, город имеет даже не европейский, а американский вид. Это ряд образцовых поселений, каждое за своей высокой стеной, наглухо закрытое от постороннего взора. А рядом с корпусами из бетона и стекла, вечером залитыми ярким светом, - невероятного вида хижины, землянки дикарей, часто - просто циновки, натянутые на жерди.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.