Незабываемые дни 1921 года... Экзамены в лётную теоретическую школу. Сдал я их хорошо и был зачислен в Егорьевскую ШКОЛУ красных военных лётчиков. На занятия шли строем через весь город, распевая песни. Любимыми нашими песнями были: «Смело, товарищи, в ногу», «Песнь о вещем Олеге», «Взвейтесь, соколы, орлами». Была у нас ещё одна шуточная песня - о «Взводном Лаптеве». Её мы пели, где только могли: по дороге на занятия, после вечерней поверки, в часы досуга нашим постоянным запевалой был Валерий Павлович Чкалов.

Чкалов очень любил песни и дорожил своей репутацией песенника. Надо было слышать, с каким старанием он выводил «Как ныне сбирается вещий Олег» А слова «обрёк он мечам и пожарам» Чкалов произносил с такой силой и выразительностью что мурашки по коже пробегали Мы подхватывали слова, и песня лилась над городом. Когда мы шли по улицам жители выходили из домов послушать наши песни, поглядеть на светлоголового запевалу.

Много лет прошло с тех пор, а всё помнится, будто вчера это было. Из педагогов запомнился мне наш командир Запольский, человек с гусарскими усами, строгий, но добрый и справедливый. Он часто говорил нам: «Среди лётчиков не должно быть унылых людей с дряблыми мускулами и медлительными движениями» - и требовал от нас выправки и подтянутости. Запольский привил нам вкус к порядку, к строевой службе. А это всё так необходимо в авиации. Мы боялись строгого командира, но уважали его, и служба протекала у нас без тягот и разочарований.

Чкалов поражал всех нас своей феноменальной памятью. Часто один из нас выписывал на листе чистой бумаги ряды пяти - шестизначных цифр. Лист давали на некоторое время Чкалову, тот брал его, внимательно всматривался и через две - три минуты возвращал. Тогда мы называли один из рядов цифр, написанных на листе, и Чкалов без ошибки угадывал цифру. Запомнилось мне и следующее. Когда Чкалова вызывали к доске решать задачи по навигации, он, не особенно торопясь, как и всё делал в жизни, записывал условия задачи и тут же, только стихал голос преподавателя, диктовавшего условия, писал знак равенства и сразу же ответ. Задачи попадались со сложными алгебраическими преобразованиями, но эффект был тот же. Преподаватели, заподозрив вначале что - то неладное и желая убедиться, не вызубривает ли курсант ответы по учебнику, требовали от него всех процессов решения задач, меняли значения цифр, наконец, составляли новые и неожиданные задачи. Чкалов быстро и правильно решал и их. Когда мы его расспрашивали о том, как он это всё делает, и просили, чтобы он раскрыл нам секрет такого быстрого решения задач, он с улыбкой отвечал:

- Проще пареной репы. У меня рука и голова идут как бы на параллельных курсах - рука пишет, голова варит, но у головы большая скорость... Пока рука записывает условия задачи, голова, естественно, успевает её решить. Вот и всё!

Так и остался в нашей памяти всегда жизнерадостный и весёлый, приятный и хороший товарищ, замечательный школьный спортсмен - гроза футбольных вратарей - Валерий Чкалов. В трудные минуты мы шли к Чкалову за советом и помощью, в которых он никогда не отказывал.

Годы шли быстро. Весною 1923 года состоялся первый выпуск Егорьевской школы. Всех окончивших её откомандировали в Борисоглебск. Здесь была организована школа лётчиков. Эту школу нам довелось создавать самим. Из конюшен некогда находившейся здесь кавалерийской школы мы сделали ангары, куда после полётов сами же затаскивали пыльные самолёты. Всё лето прошло в напряжённом труде. Я был в одной лётной группе с Чкаловым. Инструктором у нас был требовательный и искусный лётчик Очев. Однажды он собрал нас и сказал:

- Хватит с вами, как с пассажирами, возиться, горючее переводить. Сегодня начнёте летать самостоятельно. Слушайте меня: взлёт и посадку рассчитывайте сами. При посадке не трусить, а промажете, заходите на второй круг... Чкалов в группе был лучшим. Ему и выпала честь вылететь самостоятельно первым. Вот машина, в которой находился Валерий, побежала по траве и, легко оторвавшись от земли, ушла в небо. Мы, волнуясь, наблюдали за полётом. Я волновался больше всех, потому что был старшиной группы, и, главное, ещё потому, что Очев предупредил: следующим в воздух пойдёте, Новиков, вы!

Когда, отлично совершив посадку, Чкалов, разгорячённый, с радостным, сияющим лицом, вылез из кабины самолёта, мы бросились к нему и стали горячо поздравлять. Инструктор похвалил Чкалова, однако при этом сделал несколько замечаний. Запомнились слова инструктора:

- Это - только начало. Лётчик всегда должен учиться и совершенствовать свои знания, а знаниям предела нет. Любой, кто забудет это правило, будет наказан самой жизнью. Знайте, вы ещё не лётчики!

Школу мы закончили с хорошими познаниями. Был выпущен первый десяток советских лётчиков. Всем нам было присвоено звание «Красный военный лётчик».

Нас отправили для дальнейшего совершенствования в Высшую школу военлётов. Здесь кроме «борисоглебской десятки», были воспитанники и других школ, в частности Качинской школы. Между нами разгорелось негласное соревнование. За честь Борисоглебской школы мы рьяно боролись и старались вовсю. Но и качинцы не уступали. У них была также высокая подготовка. Когда в апреле 1924 года состоялись выпускные экзамены, мы порадовали школу отличными результатами.

Настала пора расставания. Некоторые из нас были откомандированы в строевые части, а те, у кого результаты учёбы были выше, получили назначение в лётные школы - теперь уже в качестве инструкторов. Я поехал на Качу, Чкалова назначили в Ленинград.

В Качинской школе я проработал инструктором до 1928 года. Свыше 200 лётчиков обучено мною. Со многими из них мне доводилось встречаться впоследствии. Многие из моих бывших воспитанников стали орденоносцами, носят высокое звание Героя Советского Союза. Имеются и такие, у которых теперь на плечах генеральские погоны.

В 1928 году я добился перевода в строевую часть. Сперва я был назначен старшим лётчиком, потом, последовательно, командиром звена, командиром неотдельного отряда и, наконец, командиром отряда эскадрильи.

Страна росла, росла и советская авиация. В декабре 1930 года меня откомандировали в Гражданский Воздушный Флот и назначили линейным лётчиком в Среднеазиатское управление ГВФ. В далёких песках Средней Азии началась новая страница моей лётной биографии.

Прежде я себе не представлял, насколько интересной и содержательной может быть работа линейного лётчика. Мне скоро исполнится пятьдесят лет. За семнадцать лет своей линейной службы я налетал много километров, побывал во всех концах Советского Союза и во многих европейских странах. С линейной работы я никуда уходить не собираюсь. Буду летать до тех пор, пока врачи не определят мой «лётный износ». Надеюсь, это будет нескоро.

С 1933 года стала применяться техника слепого полёта. Открылась новая эра в развитии авиации. Создавалась сеть пеленгаторов. Мы, советские лётчики, с особенной гордостью встретили слова вождя народов товарища Сталина, который, подводя итоги первой пятилетки, сказал: «У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь».

На месте старых ремонтно - сборочных мастерских выросли первоклассные авиационные заводы. В советском небе появились отечественные самолёты, по маневренности, дальности и грузоподъёмности превосходившие самолёты европейских государств. Летая над горными кряжами Памира и Кавказа, над городами и кишлаками Средней Азии, над степными просторами Центральной России, перемещаясь из одного конца необъятной нашей Родины в другой, мы больше и лучше, чем кто - либо, имеем возможность видеть, что творится на земле, как изменяются целые районы, как растут новые города, как растёт и изменяется вся страна. Приятно и радостно сжимается сердце, когда под крылом самолёта вдруг мелькнут новый населённый пункт, которого нет и не отыщешь ещё на карте, новый завод, фабрика...

Лето 1936 года. Я возвращался из заграничного рейса на отечественном самолёте «ПС - 9». На аэродроме в Великих Луках произошла трогательная и волнующая встреча с молодёжью, пришедшей с цветами на аэродром, чтобы поздравить меня с безаварийным налётом миллиона километров. Не мне первому из советских лётчиков принадлежала честь стать «миллионером». Раньше меня это расстояние покрыли известный лётчик Николай Петрович Шабанов, лётчики Романов, Лапоногов, Комаров. Семья «миллионеров» состояла к тому времени из шести человек.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.