Облик Москвы изменяется так быстро, что многие из молодых людей, вероятно, не помнят, как выглядела она лет десять— двенадцать назад.

Можно ли представить себе Москву без метрополитена?

А вот Маяковский метрополитена в Москве не видел. Он только мечтал о советской подземке. Весёлые стихи о ней он даже и назвал так: «Немножко утопии про то, как пойдёт метрошка».

Трамвай под землёй — давно ли это казалось удивительным? А теперь и представить невозможно, как добирались бы в дни сенсационных футбольных матчей до стадиона «Динамо», если бы не было подземки. Но ведь и самого-то стадиона несколько лет назад тоже не было. И аэропорта не было, и Ленинградское шоссе выглядело совершенно иначе, и улицы Горького не существовало в том виде, в каком мы знаем её теперь, и пятнадцатиэтажной гостиницы «Москва» не было, и благородно простого, монументального здания Совета Министров не было в Охотном ряду, а самый этот ряд состоял из низеньких, неопрятных лабазов, жалких лавчонок «Пух и перо», тёмных конур и шумной стоянки извозчиков и ломовиков. Молодые этого не помнят. Не помнят тесных улочек и переулков на подступах к Красной площади, где теперь широко и свободно раскинулась Манежная. не помнят булыжного лабиринта перед Ивер-скими воротами, не открывавшими, а, скорее, запиравшими проход к стенам Кремля, не помнят, как всползали отсюда трамваи на старую Тверскую, и самая Тверская была узкой, малоэтажной, невзрачной.

Писатель Юрий Тынянов говорил о Ленинграде: там каждый переулок стремится быть проспектом.

В прежней Москве было иначе: каждая улица стремилась быть переулком.

Это был город кривых улиц, тупичков, закоулков, из которых москвичам приходилось выбираться проходными дворами. Характер города угадывался по названиям: Хлыновский тупик. Коровий вал. Швивая горка. Кривоколенный переулок. Зацепа...

Нынешние транспортные потоки просто задохнулись бы в прежней Москве. Есть такая болезнь — закупорка вен. Подобие этого недуга угрожало Москве.

По указанию товарища Сталина советские планировщики, архитекторы, инженеры несколько лет назад приступили к грандиозной операции, которая излечила «кривоколенный» город от опасной для его развития тесноты и расчистила в каменных лабиринтах свободные площади под строительство новых зданий, дворцов, проспектов, бульваров, садов.

Улицы расширялись. Распутывалась неразбериха старых кварталов, строившихся веками без плана, без смысла, по наитию частных застройщиков, владельцев доходных домов. Планировщики работали, как хирурги. Они отсекали всё, что мешало городу свободно дышать, но в то же время бережно переносили большие дома из переулочной путаницы на более удобное место.

Запомнился разговор того времени. Позвонили по телефону:

— Я уезжаю.

— Куда?

— Сам не знаю. Куда-то еду.

— Ничего не пойму!

— Со всем домом еду. со всей квартирой, с соседями. Все вместе куда-то едем. До свидания...

Это была шутка, но юмор заключался в том, что человек действительно ехал со всем домом, со всеми его этажами, со всеми удобствами на новое место.

Дома отсекали от фундаментов и с помощью мощных домкратов тащили, поворачивали и водворяли на более удобные участки, где заранее были подготовлены новые фундаменты. В передвигавшихся домах работали телефон, водопровод, электричество. Всё было, как прежде. А дома «ехали».

Осуществлялись самые смелые планы. Москва-грека соединилась с Волгой многоводным каналом. Маяки и створы зажглись вблизи города, как на морских берегах. Географы принуждены были исправлять прежние карты: море возникло под Москвой — Московское море.

Москва-река оделась в гранит. Новые могучие мосты повисли над водой. Это даже не мосты, а настоящие проспекты, как бы поднятые на воздух могуществом инженерной науки,— под мостами-проспектами плывут корабли, а на берегах под сводами мчатся потоки автомобилей.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.