В степной бригаде

Никто не заметил смущенного Таниного лица. Ей предлагал помощь тот, кому она хотела отказать в помощи. Она жалела теперь о коротких своих мыслях.

... Пахать приходилось в тяжелых условиях. Роса, слякоть, бугры, колючий бурьян. Никто не жаловался. В самые трудные минуты комсомольцы затягивали песни и шутили.

- От плача легче не будет, - говаривал бригадир, и Таня, вначале с тягостным нетерпением ожидавшая конца неприятной работы, теперь соглашалась с ним, ее грудной голос отчетливо выделялся в шуточных украинских песнях, что пела первая бригада.

Постепенно Таня привыкла к лошадям. Они теперь также не косились на нее, не выдергивали уздечек из ее рук. Таня не хотела отстать от других и в обращении с конями особенно старалась.

До начала работ она много раз слышала, что в колхозе не хватает зерна. Люди говорили о том, что кони не выдержат, попадают без хороших кормов. Но время шло, а лошади оставались в добром порядке. Таня заглядывала в кормушки, но ничего, кроме половы, не видела в них. Однажды она заметила небольшой мешок у корыта с водой. Тут же подошел к мешку один из комсомольцев и высыпал в него немного корок и крошек, оставшихся от обеда. И впервые почувствовала тогда Таня внимательную заботу комсомольцев о колхозе и об артельных лошадях.

Вскоре се послали отыскивать на ночь пастбище да получше. Все члены бригады делали это поочередно. Таня нашла отличную траву, выросшую на сожженной стерне. Всю ночь кони паслись на ней, перед светом их напоили, дали сухого корма и запрягли. В обед дали половы, чуть прибавив бураков, а на ночь опять пустили на сочное пастбище.

Бригадир неизменно заботился о чистой воде в пойлах, сам лично смотрел, не забили ли кони сечкой небо, не натерли ли холок. Он старался так расставить коней, чтобы они не побились меж собой, не покалечились.

«Видно что - то тут есть, раз так работают» - думала Таня, глядя на работу своих товарищей, Она многое уже чуя ла, но не «все сознавала.

Во время пахоты бригадир все время следил, как выполняет каждый ударник порученное ему дело. Стоило чуть засориться или разладиться плугу. Коваленко был тут как тут и вместе с прикрепленным колхозником налаживал работу.

Если отставала или перенапрягалась какая - нибудь лошадь, ей сейчас же облегчали тяжесть, ставя в другую пару, уменьшая нагрузку.

Таня с первых дней знала, что с нее спросят, и не откладывала работы про запас.

Только один раз за всю кампанию лопнул винт в Танином плуге. Она очень была этим обеспокоена, но по проверке оказалось, что она не была тут виновата. Плуг взвалили на телегу и увезли в артельную кузню. К началу следующего рабочего дня он стоял на своем обычном месте, тщательно исправленный и вычищенный.

Для Тани все было ново в ударной работе, и то, что товарищи ее по бригаде работали быстро и уверенно, делало для нее законом такую же работу. Сначала она с трудом тянулась за нормой - 1,25 гектара, - только и думая, чтобы не отстать да чтобы стыдно не было перед другими. Но постепенно она так увлекалась, что забывала на время обо всем, кроме плута и коней, идущих на расстоянии метра от нее. А к концу дня полевод сообщал, что танин плуг вспахал 1,5 гектара.

По вечерам обычно проходили производственные совещания бригады. Здесь разбирали дневную работу каждого человека, каждого плуга, каждой лошади. Все выяснялось на производственном совещании: кто как прочищал лемеха, кто коней уморил, кто отстал от бригады. Обсуждали, по чьей вине произошел тот или иной непорядок, решали, кому надо помочь, кого подтянуть, кого премировать.

На этих совещаниях увидела Таня, что уважают тех, кто лучше работает. Здесь же поняла она, что не для отличия работают ударники, а для того, чтобы выполнить небольшую частицу огромной работы.

В обеденный перерыв проводила работу в степи комсомольская ячейка. Правление колхоза отпустило средства на книги, газеты и игры. Культпроп выбирал заметки поважней, читал их вслух и пояснял не совсем понятные места.

В перерыве играла гармонь, пели песни.

В другой раз устраивали политудочку. Сначала надо было вытащить вопрос, затем ответить на него и закинуть удочку снова. Если ответ оказывался верным, «рыболов» получал премию, если он ошибался, к леске прикрепляли вместо премии кусок грязной рогожи, тряпку или солому.

Таня не интересовалась прежде политикой. Она всегда хорошо работала, но слабо понимала, для чего она так работает. Теперь она прислушивалась к вопросам и ответам, к статейкам, что читал культпроп, с трудом вчитывалась в брошюры передвижной библиотечки. Таня и тут не хотела отстать от других, не - хотела вытаскивать рогожу на крючке.

По мере того, как она усваивала то, что старалась объяснить ударникам комсомольская ячейка, она заинтересовывалась новым, неведомым ей прежде. Она начинала понимать связь между ее небольшой работенкой и крупным совхозом, что находится на границе Дома - невского района, связь между замаянным колхозным конем и невыполненным планом далекого завода.