Получив славу и деньги, буржуазный художник боится потерять их. Он перестает искать: его экспериментаторские работы могут не понравиться. Он топчется на месте и пережевывает самого себя. Так кончил Монэ. Такова судьба многих художников капиталистического мира.

Французский импрессионизм был естественным завершением реализма, движения, начатого Курбэ. Импрессионисты углублялись в природу и индивидуализировали ее. Их солнечные пейзажи учили любить свет и землю. В этой части движение импрессионистов было прогрессивным.

Но импрессионизм был завершением буржуазного реализма - в этом его порочность. Допустив мысль о неустойчивости цвета и формы вещей, импрессионисты допустили мысль об относительности существования самих вещей. Цвет дерева зависит от освещения, но, может быть, он зависит и от особенности зрения наблюдателя? «Я пишу не дерево, а мое впечатление от дерева», - говорит импрессионист. «Впечатление (impression) восхода солнца», так называлась картина Монэ, давшая название школе.

Так развивается субъективизм, в конечном счете ведущий к отрицанию реальности мира.

В погоне за «впечатлением» импрессионисты дематериализовали природу. Под их кистью действительность постепенно превращается в зыбкий туман, который так тонко умел изображать Монэ.

На известной стадии развития капитализма часть мелкой буржуазии отворачивается от действительности, ставшей слишком суровой. Эти настроения бессознательно выразили импрессионисты.

Одновременно с импрессионистами в маленьком городке Эксе работал во многом близкий им Поль Сезанн. С утра он писал в мастерской, после пяти уходил «на мотив», г. е. рисовать с натуры. Он не пошел на похороны горячо любимой матери, потому что должен был идти «на мотив».

Картины Сезанна называются «Дорога в Понтуане», «Деревья в парке», тяжеловесно и точно. Сезанн часами писал один и тот же предмет. В отличие от импрессионистов, он пытался проникнуть в законы построения этого предмета, не довольствуясь передачей мгновенного впечатления. Он изучал предмет с разных точек зрения, в разное время дня. Он воссоздавал этот предмет.

Груша сезанновского «Натюрморта» монументальна, складки салфетки кажутся изваянными. Он лепил вещи. Он овладевал мастерством медленно и трудно. «Я каждый день делаю успехи», - говорил он удовлетворенно. Ему было в то время 60 лет, и исход его болезни не оставлял сомнений.

Сезанн многое заимствовал из живописной техники импрессионистов. Но в его палитре было свыше двадцати красок, т.е. он писал смешанными красками.

Сезанн поучал: «Все в природе лепится в форме шара, конуса, цилиндра. Если вы научитесь владеть этими формами, вы сделаете все, что захотите». Эта формула легла в основу кубизма.

Помимо воли и сознания «экский отшельник», всем своим творчеством утверждавший мир, выражал настроения той части интеллигенции, которая активно включилась в жизнь капиталистической Франции.

Но была другая группа. Растерянные, мятущиеся, они тщетно пытались найти себе место в чуждом им строе. Мироощущение этой группы выразил художник Винсент Ван - Гог.

От Сезанна веет спокойствием. Ван - Гог волнует и мучит. Она пугает вначале, живопись этого безумного голландца, незадачливого проповедника, бывшего приказчика, взявшегося за кисть уже зрелым человеком.

«Я не следую никакой системе мазка, - говорил Ван - Гог. - Я просто тыкаю в полотно неправильными ударами кисти и оставляю их такими, какими они ложатся». Ван - Гог не лепил вещи, он «атаковал» их. «Сегодня я возобновил атаку на кипарисы». «Я опять атаковал этого дьявола - желтый цвет», - говорил он.

Ван - Гог не писал отдельных предметов как Сезанн, он стремился передать всю природу в целом, ее движение, ритм, ее динамику. Его пейзажи клубятся, деревья растут на глазах, виноградари движутся. Следуя завету импрессионистов, он пишет в поле, на раскаленном солнце. Он пишет при полном мистрале, прикручивая мольберт к железному стержню. Этот ветер чувствуется в его картинах.

Ван - Гог любил солнце, красные листья винограда, полноту жизни. Но красные и оранжевые гаммы его «Виноградников» мучительны, его «Арлезианки» похожи на зловещих ворон, а солнце безумно.

Интеллигент - мечтатель, он задыхается в буржуазной Франции. «Общество делает наше существование плачевным, - писал он, - отсюда наше бесплодие и несовершенство». Он мечтает о коллективном творчестве, о содружестве художников. Пытаясь осуществить эту мечту, он выписал к себе, в Арль, своего друга, художника Гогена. Попытка кончилась тем, чем должна была кончиться. Индивидуалист Ван - Гог оказался непригодным к совместной работе: он едва не убил Гогена.

Поль Гоген прошел все стадии, положенные художнику того времени: непризнание, издевательства и запоздалую, уже ненужную славу. Банковский чиновник, скромный буржуа, в 40 лет он бросает насиженное место, жену, детей и отдается живописи. В 1891 г. Гоген впервые уехал на острова Таити. Через два года парижане осмеивали «плоские» картины, «грубые как ткань ковра», с малоподвижными фигурами коричневых дикарок. Гоген писал землю, похожую на первобытный рай, «благоуханную землю» - Ноа - Ноа. Таитянки одевались в европейские тряпки, болели сифилисом, вымирали. Гоген писал «златокожую Еву, душу лесов, с гибким и сильным телом, с ногами, гладкими, как лианы, с волосами, пушистыми как мох». Он писал свою мечту о Таити. Гоген накладывал краски густо, ярко, закрашивая одним цветом большие плоскости. Это были фрески.

«Дайте ему стены! - заклинал его друг, поэт Орье. - Перед вами гениальный декоратор. Дайте ему стены!»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.