Гениальный русский сатирик

«... она очень предупредительно подала руку и даже на мгновение задумалась, словно стараясь что - то припомнить.

- Ах, да! ведь вы по смешной части! - наконец вспомнила она».

Вот этого писателя «по смешной части» всю его жизнь преследовало царское правительство и травили реакционные публицисты и критики. Цензура получала указания следить с особой бдительностью за Щедриным. Чиновники боялись смеха писателя, боялись его знаменитого «эзопова языка», замечательного уменья преподносить читателю произведения исключительной политической остроты, с богатым революционным содержанием - в легальной форме. Щедрин называл эту форму «рабьим языком». Но он довел искусство политического намека до высокой изощренности. Цензурные чиновники бесились в бессилии. Придраться не к чему, а смысл явно революционный.

Сатирические очерки Щедрина подвергались цензурному уродованию. Их вырезывали из уже напечатанных книжек журнала. Редакторов и самого Щедрина вызывали к цензурному начальству и угрожали репрессиями. С правительственной службы Щедрина прогнали.

Его старались пронять с материальной стороны, лишая литературного заработка. Щедрин не раз говорил в исступлении, что писать в России невозможно, что он бросает литературу... Но он снова писал и писал, и снова цензоры заливали его очерки и рассказы красными чернилами или уничтожали совсем.

В первой своей комедии - «Смерть Пазухина» - Щедрин обнаружил выдающееся дарование драматурга. Его тянуло к сцене. Он превосходно владел диалогом, умел обрисовать действующие лица немногими, скупыми, но выразительными чертами. В «Смерти Пазухина» не было, в сущности, ничего «противоправительственного». Даже цензор не нашел никаких прямых выпадов против власти. Но он указал на то, что комедия Щедрина разоблачает полное нравственное вырождение классового общества, и этого достаточно было, чтобы шеф жандармов Тимашев положил краткую резолюцию «Запрещается», закрыв этим Щедрину доступ на сцену.

Журнал «Современник», в котором Щедрин после смерти Добролюбова и ссылки Чернышевского продолжал вместе с Некрасовым литературную и редакторскую работу, был закрыт правительством как революционный журнал. Журнал «Отечественные записки», который стал для Щедрина родным домом, которому он отдал 16 лет своей жизни (1868 - 1884), был закрыт правительством как революционный журнал. Правительство не скрывало, что удар нанесен в первую очередь по Щедрину и что это мера, принятая для того, чтобы заставить Щедрина замолчать. Царизм не переносил смеха щедринской сатиры. Он оценил правильно ее революционно - демократическую силу.

Так царское правительство само разоблачало ложь услужливой реакционной и либеральной печати о Щедрине как писателе «по смешной части». Да и не выдерживала эта печать своей роли. Щедрин в замечательных сатирических образах показал деятелей лживой, продажной журналистики. Одни уж клички говорят за себя: Подхалимовы, Очищенные; названия газет: «Помои», «Чего изволите?» Все эти писаки - Подхалимовы, Тряпичкины, Ноздревы (Щедрин использовал для своей сатиры гоголевские типы) - наперерыв расшифровывали политические намеки и образы в новых произведениях Щедрина и истерически кричали: «Чего же смотрит цензура? Как допускает она такое революционное издевательство над правительством и над господствующими классами?!»

Жандармы запрашивали министра внутренних дел, не пора ли арестовать Щедрина и упрятать его, как Чернышевского. Уже заготовлена была бумага с приказом об аресте писателя. Но правительство боялось, что тюремное заключение наделает слишком много шума. Щедрина спасала от тюрьмы и ссылки его громадная популярность, любовь к нему со стороны широких общественных кругов.

Ограничились тем, что закрыли журнал Щедрина и на старости оставили его без своего литературного крова. Однако попытка зажать рот Щедрину провалилась. Последние годы его жизни отмечены особым расцветом таланта. «Сказки» поражают своей глубокой политической насыщенностью, сатирической глубиной и вместе с тем заразительным юмором. «Пошехонская старина» - это исключительная по силе картина крепостничества.

Царская цензура вырезала из готовой книжки «Отечественных записок» замечательное «Третье письмо к тетеньке». В нем с поразительной смелостью Щедрин разоблачал тайную террористическую организацию, которую создали придворные круги с царем Александром III во главе. Никто не смел ни слова сказать о придворных подпольщиках. Департамент полиции притворялся, что не замечает их. Щедрин рассказал обществу о «Союзе частной инициативы спасения», читатели поняли, о ком идет речь.

«Третье письмо к тетеньке» было вырезано, но оно тотчас же с молниеносной быстротой распространилось по России в сотнях списков, в гектографированном виде, попало заграницу и было напечатано в зарубежном русском издании. Так бывало и со всеми другими запрещенными произведениями Щедрина. Они становились распространенной нелегальщиной, часто без ведома писателя. Мало того. Даже благополучно прошедшие через цензуру сатирические очерки размножались путем переписки как революционные произведения и ходили по рукам, так как книжку журнала иногда трудно было получить. Многие «сказки» стали революционными памфлетами для своего времени. Это еще больше укрепляло славу Щедрина как революционного писателя. На его произведениях воспитывалась передовая молодежь. Вместе со статьями Чернышевского они были источником политической грамоты для народнической демократии.

Напрасно либерально - буржуазная критика старалась исказить литературный облик Щедрина, наводя на писателя фальшивые либеральные румяна. Сурового революционного демократа не удавалось подстричь в скобку, на манер сердобольного либерала, который жаждал скромных реформ и «сочувствовал» угнетенному крестьянину.

С первого же шага Щедрина на литературном пути прозвучали в его сатире решительные ноты разоблачения всего классового общества, самых основ его. Это отметили Добролюбов и Чернышевский. Руководители революционной демократии сразу распознали в молодом писателе своего, близкого человека.

Родственную душу учуял в Щедрине великий украинский поэт - демократ, пламенный крестьянский революционер Тарас Шевченко. Он возвращался по Волге из ссылки и на пароходе нашел только что вышедшие в свет «Губернские очерки» Щедрина. С волнением читал он их и в «Дневнике» своем оставил замечательную запись:

«Как хороши «Губернские очерки», в том числе и Мавра Кузьмовна Салтыкова... Я благоговею перед Салтыковым. О, Гоголь, наш бессмертный Гоголь! Какой радостью возрадовалась бы благородная душа твоя, увидя вокруг себя таких гениальных учеников своих. Други мои, искренние мои! Пишите, подайте голос за эту бедную, опаскуженную чернь, за этого поруганного, бессловесного смерда!»

С удивительной проникновенностью Шевченко открыл в Щедрине по первым же его значительным произведениям ученика и преемника Гоголя. Это совершенно верно. Место и значение Щедрина в русской художественной литературе определяется тем, что он с выдающейся, богатырской силой продолжил дело Гоголя и дал русской сатире дальнейшее развитие.

С той же удивительной проникновенностью Шевченко открыл в Щедрине крестьянского демократа с горячей любовью к угнетенному, забитому, бессловесному народу. Именно эта защита интересов народа и привела Щедрина в лагерь Чернышевского, литературного выразителя интересов крестьянской революции.

Как своего близкого писателя воспринимали Щедрина и передовые рабочие в 70 - 80 - е годы прошлого века. Рабочее движение делало в России свои первые шаги. Только загоралась еще в ней заря марксизма. Возникали разрозненные кружки передовых рабочих. Один такой кружок откликнулся на смерть Щедрина в 1889 году замечательным письмом из Тифлиса. Безвестные рабочие, опасавшиеся подписать письмо своими именами, заявили о глубокой любви к писателю.

«В его лице Россия лишилась лучшего, справедливого и энергичного защитника правды и свободы, борца против зла, которое он своим сильным умом разил в самом корне. И мы, рабочие, присоединяемся к общей скорби о великом человеке...