Два юбилея

Для научного познания жизни и творчества Пушкина юбилей 1899 года дал ничтожно мало.

«Материалов к юбилею было обнародовано не особенно много, – регистрирует обозреватель юбилейной литературы 1 899 года, – все это мелочи анекдотического характера, или подтверждающие уже известные нам черты пушкинского облика или устанавливающие некоторые незначительные факты из его жизни». Еще хуже было с «биографиями» и «характеристиками» Пушкина, вышедшими в 1899 году: «...кроме двух – трех работ, нет ни одной, сколько-нибудь оригинальной интересной».

К юбилею 1899 года вышел первый том академического издания Пушкина, но издание велось так вяло, что за 18 лет, к началу революции, вышло всего 5 томов.

В театрах 1899 года «пушкинские спектакли» были случайными гостями. Ни один театр не поставил полностью «Бориса Годунова»: шли только отрывки из него. Годовщина рождения Пушкина приходилась на 26 мая (старого стиля), но, чтобы не утруждать себя в летнее время, казенные театры отпраздновали ее на месяц раньше: юбилейные пушкинские спектакли в Москве и Петербурге шли 26 апреля. Художественный уровень их был очень невысок. «Пушкинские спектакли прошли, – отмечал лучший театральный журнал того времени, – вот и все хорошее, что можно о них сказать, следуя словам поэта: «Что пройдет, то будет мило».

В некоторых, даже крупных городах пушкинских спектаклей и вовсе не было. В Одессе на «юбилейные дни городской театр сдан антрепренером Сибиряковым под немецкую оперетку». В Казани «ни «Пушкинское общество», ни «Общество любителей изящных искусств», ни «Общество истории» ничем не почтили память Пушкина...» Забыли о юбилее и театры, и только в саду Панаева, на открытой сцене, датский имитатор Кристен «изображал Пушкина, а попутно Лермонтова, Гоголя, Гонча роза и др.».

Надо полагать, что в юбилейные дни 1899 года не раз произносились пушкинские строки:

«Слух обо мне пройдет по всей Руси великой. И назовет меня всяк сущий в ней язык, И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой Тунгуз, и друг степей калмык».

Эти слова великого поэта, обращенные к будущему, звучали в 1899 году тяжким обвинением самодержавию, превратившему Россию в тюрьму народов: «всяк сущий» в царской России «язык» не знал в то время о Пушкине даже по слуху.

Закабаленные народы России из всех пушкинских творений могли знать только «Сказку о рыбаке и рыбке», выпущенную в 1899 году на пермяцком, калмыцком и киргизском языках, да «Бахчисарайский фонтан», переведенный на язык крымских татар.

Не многим шире было тогда знакомство с Пушкиным и того народа, на языке которого он писал. Неграмотность подавляющего большинства населения стояла неодолимым препятствием к знакомству с творчеством Пушкина. Даже крестьяне пушкинских мест: Михайловского и Болдина – почти сплошь были неграмотны: что же, кроме одного «слуха», могло дойти до них о Пушкине? Побывав в Михайловском в юбилейный год, А. И. Фаресов убедился, что «сельские учителя и священники едва ли сами знакомы с Пушкиным и, разумеется, не могут быть проводниками сведений о нем в народе».

16 мая 1899 года казенная газета «Сельский вестник» – единственная газета, допускавшаяся в деревню, – обратилась к своим читателям с призывом ответить на вопрос: «Насколько известно в народе имя Пушкина, и какие сочинения его наиболее читаются народом?» В ответ редакция получила около 1000 писем от крестьян, но напечатала из них лишь самую небольшую часть: печатать их все – значило бы документально доказать, что русский народ не знает и не имеет возможности знать своего великого поэта.

Один крестьянин Новоржевского уезда, соседнего с Опочецким, где находится пушкинское Михайловское, отвечал редакции «Сельского вестника»: «Весь народ здесь о Пушкине, можно сказать, понятия не имеет и совсем не знает его».

Но народ все же умел ценить своего певца. В тех редчайших случаях, когда книги Пушкина доходили до народа, они возбуждали отзывы о поэте, подобные тому, который дал «Сельскому вестнику» нижегородский крестьянин Ф. И. Дорофеев: «Этот человек (Пушкин) излил в своих стихотворениях не свои лишь чувства, а чувства всего русского народа, за что русский простой человек ценит и глубоко уважает его славное бессмертное имя».

Прошло 38 лет со дня юбилея 1899 года.

В 1899 году приходилось устраивать ан кеты на тему, слышал ли народ самое имя Пушкина. В 1936 году такая анкета была бы просто смешна. Справка Гослитиздата удостоверила бы, что народ: рабочий, колхозник, красноармеец – превратился в жадного, неутолимого читателя Пушкина, да, неутолимого, так как никакие миллионные тиражи произведений Пушкина не могут насытить этой пробужденной революцией читательской жажды «Дорогое юбилейное издание сочинений Пушкина, стоимостью в 120 рублей, разошлось в несколько дней. Делегаты краевого съезда советов подписались на 200 экземпляров. Особенно велик спрос на «Евгения Онегина», «Бориса Годунова» и «Капитанскую дочку». К сожалению, отдельных книжек этих произведений в продаже нет. Все, что помечено именем Пушкина, идет нарасхват. Мы удовлетворили самое большое, одну десятую часть людей, которые хотели бы видеть книги Пушкина на полках своих библиотек».

Это – сообщение из Иркутска, но точно такие же сообщения можно прочесть в любой областной, краевой, районной, колхозной, заводской газете.

Пушкина издают теперь в тиражах, выражающихся астрономическими числами, но даже самые громадные тиражи не в силах насытить книжный рынок, ибо каждый желает иметь книги Пушкина у себя, в личной библиотеке.

Наш читатель – многоязычный читатель. Пушкин переведен на 50 с лишком языков народов Союза ССР, я предсказание поэта, что его «назовет всяк сущий язык», исполнилось полностью. Оно исполнилось тогда, когда царская тюрьма народов в результате победы Великой пролетарской революции превратилась в братский союз народов.

Пушкин впервые нашел своего читателя в многомиллионных массах первого в мире социалистического государства рабочих и крестьян.

Этот читатель Пушкина в лучшей, активнейшей своей части (комсомол, активисты клубов, библиотек, изб-читален и т. д.) превращается в чтеца Пушкина. Просмотр сотен «пушкинских известий» в районных и краевых газетах только за ноябрь – декабрь 1936 года производит потрясающее впечатление: нет такой районной или колхозной библиотеки, нет такой школы и клуба в городе и деревне, где не было бы своего чтеца Пушкина. В его репертуаре – весь Пушкин. Его задача – сделать Пушкина достоянием всех – от ребенка до старика.