Звено вернулось, бетонировало всю ночь и дало три нормы.

Работа, на которую придирчивые плановики отвели полгода, была выполнена бригадой Вашадзе за 55 дней! Гигантские столбы дорожных опор рванулись вверх, и небо заполоскалось на них, как флаг.

Ветер повсюду преследовал строителей: и когда на восьмидесятиметровой высоте балансировали они на ажурных каркасах галерей и когда, подвесившись на ремнях, выкладывали торец могучей даркветской фабрики. Это было особенно тяжело - двенадцать часов на весу. Но Тамаз знал: ребята работали бы и двадцать четыре часа, лишь бы наверстать пятимесячную задержку, происшедшую по вине поставщиков. Гордость республики - даркветский гигант- должен был вовремя вступить в строй. Иногда бригада Вашадзе по две смены не уходила со строительных площадок. И никто не мог постичь, каким образом в этой горячке ухитрился Тамаз закончить вечернюю школу и подготовиться в строительный институт.

- ... Послушай, соседка! Портрет твоего сына опять напечатали в газете. Здесь пишут, что Тамаз - один из лучших бригадиров республики. Наш Дарквети не сдали бы в срок, если б не такие орлы, как он... О нем говорили на совещании строителей в Кремле. Это большая радость для нашего города...

Сейчас в Чиатуре часто говорят о Тамазе Вашадзе. У него много друзей. Но лучше всех его понимает отец. Он никогда не вздыхает, когда Тамаз целыми днями пропадает на стройке, и будто не замечает, что тот совсем перестал ходить на репетиции. Сын выбрал дорогу в жизни. В конце концов каждый человек может быть артистом в своем деле...

Этюд Шопена

За окном весна. Весь Тбилиси благоухает, как цветущий миндаль. Солнце лужицами расплывается по комнате, особенно много его на рояле. Пальцы сами бегают по клавишам, и Элисо кажется, что это не мелодия, а звонко накрапывает солнечный дождь. Шопен...

Бабушка дремлет в кресле, уронив седую голову в кружевной воротничок. Бабушка спит, но стоит Элисо чуть-чуть сбиться, губы прошелестят: «Три пиано, три пиано, Элисо...» Вот уже десять лет повторяются эти уроки- с того дня, как Элисо стала разбирать ноты.

Больше всего на свете бабушка любит Шопена. Прекрасный профиль мятежного поляка резко обрисовывается на стене. Элисо едва научилась ходить, когда бабушка подвела ее к этому портрету:

- Знаешь, милая, что говорил этот человек? Он говорил: для музыканта нет ничего прекраснее родины и свободы...

С тех пор Элисо часто слышит эти слова.

«Кристальная душа» - так звала бабушку ее знаменитая учительница Анна Есипова. У бабушки и сейчас круглеют от удивления глаза: «Вай мэ, откуда ей было знать, какой я человек?» Но талантливые люди всегда все знают: у них словно солнце в голове. Элисо улыбается, вспоминая, как волновалась, садясь за рояль на «четверге» у Гольденвейзера. Даже на сцене Большого зала консерватории, даже когда председатель жюри Всесоюзного конкурса молодых исполнителей объявила: «Третье место заняла восемнадцатилетняя студентка Тбилисской консерватории Элисо Вирсаладзе» , - даже тогда она волновалась меньше. Почему? Может, потому, что чувствовала: мудрый патриарх советского исполнительства может все прочитать в душе, все, чего не скажешь даже самому близкому человеку. И как она была счастлива, когда ее игра до слез растрогала старого музыканта!...

Московский конкурс этого года был серьезной проверкой. Пятьдесят три великолепно подготовленных музыканта приняли участие в нем. Элисо оказалась третьей...

- Ровнее, Элисо, ровнее... Звуки бушуют, как солнечный поток. Это уже Моцарт. Вдохновенное исполнение моцартэвской сонаты сделало Элисо лауреатом Венского фестиваля. Потом, в Польше, во время декады грузинского искусства, какой-то студент пробрался к самой сцене и сказал ей по-русски: «Я никогда не был в Советском Союзе, но, слушая вас, я понял, как прекрасна ваша земля...»

Светлое ощущение жизни и Родины пришло к ней как будто само. На долю Элисо всегда доставалось только счастье. Может, поэтому бабушка так часто рассказывает ей о прошлом?

Настеньке Вирсаладзе, дочери кутаисского врача, удивительно повезло. Услышав ее игру, Настю взяла к себе в класс Анна Есипова. Прославленная пианистка вернулась тогда на родину, отвергнув все блага, предложенные Европой. «Я хочу работать там, где родилась и получила образование» , - сказала она репортерам. Пять лет были для Настеньки сплошным блаженством. Уроки, инструменты, клавиши которых хранили прикосновения Рахманинова и Рубинштейна, концерты величайших пианистов мира. Мастерство Анастасии Давидовны Вирсаладзе достигло того уровня, когда можно было щедро отдавать его людям.

Но когда Анастасия Давидовна переехала с мужем в Тбилиси, ей сразу дали понять, что грузинской женщине неприлично заниматься чем-то другим, кроме собственного дома и семьи. Преподавать? Ни в коем случае. Это исключено. Пришлось сидеть дома. Иногда вдруг находили острые приступы тоски. Очевидно, Анастасию Давидовну ожидала обычная участь одаренных грузинских женщин, чьи способности постепенно угасали в семейном кругу, не находя себе применения. Но в Грузии назревали бурные события. Шел 1921 год...

И вот однажды в дверь громко постучали.

- Настенька, это тебя! - позвал муж. - Ничего не понимаю: повестка. Можно подумать, что тебя вызывают в суд.

Анастасия Давидовна нетерпеливо разорвала конверт.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.