Тайна жизни. Над ней задумывались искатели «философского камня», алхимики, естествоиспытатели. Малейший шаг в глубь секретов природы похож на чудо. Сколько открытий принесла наука о живом!.. Изучена структура белка, раскрыты тайны вирусов, началось проникновение в «святая святых» – законы наследственности. Биологии становятся известны все новые тайны: от элементарных процессов в живой клетке до развития целого организма во всей полноте его взаимодействия с экологической системой.

Наиболее яркие из этих открытий сделаны физико-химической биологией, вобравшей в себя методы и идеи физики, химии, математики и других научных дисциплин. С прогрессом биологических знаний человечество связывает надежды на решение глобальных проблем, одинаково важных для каждого обитателя планеты, будь то проблемы продовольствия, охраны окружающей среды или излечения от тяжелых недугов.

Сотни институтов, лабораторий, научных центров всего мира заняты этими проблемами. В нашей стране деятельность учреждений, изучающих жизнь, координирует секция химико-технологических и биологических наук Президиума Академии наук СССР под председательством академика Юрия Анатольевича Овчинникова.

Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, вице-президент АН СССР, директор Института биоорганической химии имени М. М. Шемякина АН СССР Ю. А. Овчинников – член ряда иностранных академий. Его вхождение в науку сходно с динамичным по своей стремительности процессом развития современной биологии. Через несколько лет после окончания МГУ – защита кандидатской, а вскоре и докторской диссертации. Ему едва исполнилось тридцать, когда он был избран членом-корреспондентом Академии наук, назначен директором крупного института. В тридцать шесть – академик, а через три года – вице-президент АН СССР. Самый молодой за всю историю штаба науки страны.

Разговор в директорском кабинете Института биоорганической химии имени М. М. Шемякина АН СССР начался с обсуждения проблемы вхождения выпускников вузов в работу исследовательских учреждений.

– Юрий Анатольевич, вам, руководителю с более чем двадцатилетним стажем, по-видимому, приходилось сталкиваться с тем, что молодые ученые надолго «застревают» в младших научных сотрудниках, не занимаются крупными проблемами и так никогда и не входят в большую науку. Что им мешает раскрыться полностью?

– Мне приходилось наблюдать у недавних выпускников вузов стремление получить что-то от науки немедленно, ничего не принося в жертву. Подобное отношение к работе я называю цинизмом. Молодой сотрудник даже и не подозревает, сколько он теряет, когда он «играет» с наукой, пытаясь использовать ее для того, чтобы как-то выдвинуть свою персону. Во все времена в науке ценилось жертвенное служение делу, присущее мыслителям прошлого и лучшим представителям современности. И сегодня, мне кажется, преданность науке – та лакмусовая бумажка, которая помогает отличить человека по-настоящему увлеченного от случайного.

В науке, как мне представляется, главное – сконцентрировать свой мозг, творческие усилия, все способности на том, чтобы найти правильное решение. Яркое, оптимальное. В жизни не так много времени, когда можно полностью посвятить себя исключительно исследовательской работе. Всегда что-то отвлекает. Умение настроиться – одно из основных качеств современного ученого.

Чтобы сказать свое слово в науке – нужны гигантские усилия. Зачастую научному работнику, даже способному творчески мыслить, недостает организованности, умения сконцентрировать свое внимание, способности, взвесив полученный результат, реализовать его.

Для того, чтобы выйти из тупика потребительства или пустого отбывания часов в лаборатории, нужны настойчивость и самоотрешенность. Необходимо четкое осознание того, что на своем месте именно ты несешь главную ответственность за дело, которому отдаешь молодые годы. Темпы сегодняшней науки, да и жизни вообще, требуют полной самоотдачи, желания и умения участвовать в самых важных делах, не жалея времени для них.

Еще в студенческие годы меня сердило и раздражало наступление вечера, когда надо было отрываться от работы. Утром едва успеваешь дождаться того часа, пока снова доберешься до установки и сможешь увидеть то, что пока никому не удавалось. Ты – первый. Это ни с чем не сравнимое чувство неизведанности, нетоптаного поля впереди заставляет работать с упоением.

Если ученому повезло хотя бы раз испытать ни с чем не сравнимую радость впервые познанного, то он крепко становится на ноги. Ту самую радость, что заставляет иногда, когда оглядываешься на пережитое... улыбаться с удовлетворением. Это очень важно – с улыбкой оценивать минувшее.

И второе, что укрепляет душевную стойкость ученого, помогает переносить неизбежные в любом деле разочарования – осознание пользы полученных результатов для общества, для людей. Все это окрыляет необычайно.

А затянувшаяся инфантильность или инертность молодых людей связана еще и с неумением перестроиться, преодолеть барьер между обучением и самостоятельной работой. Ведь приходится, как говорится, переживать целую «революцию» во взглядах. Помню, в конце учебы на химфаке МГУ, фактически аспирантом, я почему-то решил, что буду заниматься биологией. А ведь еще и не представлял себе, что химия может так глубоко проникать в другие области знаний. Никогда бы не подумал, например, о возможности синтеза белка. Если бы кто-нибудь спросил меня в те годы о синтезе ДНК, активного элемента наследственности – гена, то я бы подумал, что этот человек превратно понимает возможности современной науки. Но вскоре в связи с успехами изучения ДНК эту точку зрения пришлось менять...

– По-видимому, зрелость молодого ученого, его умение работать определяются и тем, насколько атмосфера обучения была творческой, что дали ему наставники?

– Безусловно, и в немалой степени. С огромной благодарностью я вспоминаю своих наставников. Им я обязан своими научными успехами. Школьный мой учитель Александр Николаевич Богуславский никогда не ставил мне, отличнику по всем предметам, пятерку по химии. А ведь ее я любил, читал все о ней, даже сверх программы. «Это неплохо, – говорил мне Александр Николаевич, – что используешь дополнительные источники. Но не надо брать оттуда лишь верхушки». Сам по натуре человек глубокий, обстоятельный, он не просто привил мне любовь к химии, а научил в ней работать.

Университет дал мне широту восприятия мира. Честно говоря, поступив в МГУ, я увидел себя в совершенно ином свете. Все мои прежние представления об уровне моих знаний резко изменились. Сразу стало ясно, как мало я знаю.

В МГУ я научился трудиться так, что стирались грани между ночью и днем. Так что если говорить о качествах, полученных в университете, то выделю, пожалуй, как одно из главных – стремление к широкому, универсальному знанию. Необходимость постоянно работать над собой, чтобы хоть немного приблизиться к тем высотам науки, которые ощущаешь, едва переступаешь порог университета.

Скажу по секрету, я и сейчас буквально бегу, лечу на лекции в МГУ. Получаю такой свежий заряд мысли, который может быть, пожалуй, лишь в студенческой среде.

Недавно первокурсник озадачил меня вопросом: «Если наследуется цвет глаз, форма рук, то почему не передаются колоссальные знания родителей? Почему новому поколению приходится «стартовать» опять с нуля?» Подобного вопроса, признаться, никогда не слышал даже от самого выдающегося из встречавшихся мне биологов.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.