- А не Токареву?

- Нет, надо ленинский призыв втягивать.

Что - ж, помогай Маркс. Руки Шилова проворно комкают бумаги.

Левая засовывает их в ящик. Правая ключей нащупывает горло. Чирк - прищелкнула.

Дверью Шилов ущемил солнце. Солнце сузилось шестом, переломилось надвое. Мохнатые кубы дров, похрапывая у крыльца, крякнули от недовольства. Из бассонного, сквозь приоткрытые головки окон, вырвался железный грохот, словно поезд сорвался со станции и полетел в разливе рельс.

Шилов постоял на солнце. Солнце обливало с ног до головы его приземистую коренастую фигуру. Горячее просачивалось сквозь мохнатую блузу - расцвечивало ввинченный в нее значек. Шилов думал:

Скоро уходить с ячейки. Развал изжит. Теперь надо выдвигать секретаря. Курс, взятый на Федечкина, оказался липовым. Очередная дань Шиловской слабости к большому росту. Теперь Гайкин предан, скромен, исполнителен. Серьезно учится. Не мазировает за девчатами... Два - три месяца обработки - толк выйдет. Шилов тяжело трогается с места. В контору. Из конторы по железной лестнице. На Шилова шипят машины, грузные, слоноподобные. Икают в кружевной жвачке. Шилов меж машин в конец, где русая головка Гайкина склонилась над накладкой.

- Здорово, - говорит Шилов, крепко пожимая тонкие ткачьи пальцы. - Поздравляю с экправством...

Гайкин виновато ежится. Странно дергает верхней губой. Еще неизвестно... Шилов хлопает его любовно по плечу.

- Нам все известно, товарищ Гайкин, и позвольте поздравить вас со столь ответственной инстанцией, - говорит он, подделываясь под тон ребят. - Другое дело, если ты перерешил...

У Гайкина светлеет мертвое, больное лицо. Худые щеки загораются румянцем. Он обнажает желтые большие зубы.

- Нет, я что, я - ,ежели, союз, я сполню... В груди у Шилова приятит. Гайкин дорог, дорог до бесконечности.

- Ну, ладно, - говорит он, - после поговорим с тобой...

Гайкин тихо плещет ресницами. Большими, стертыми глазами провожает. Нескольке секунд стоит с полу - открытым ртом. Потом тихо трогает отводку. И когда тяжелым сердцем ухнула передохнувшая «Манька», Гайкин все еще не различает ход. Думает о новой инстанции, в сердце Гайкина озноб, как все равно доклад делать на большом собрании.

III

РУСАЯ КУДЕЛЬ голов рассыпалась по аппретуре. Кожанки переплелись с платками, с кофтами. А в клетчатые стекла окон ластится весенний день.

Очередному председателю - фабзайцу Клашкину - еще в фабзавуче сказал Шилов:

- Ты, Клашкин, будешь вести собрание сам...

Клашкин запротестовал.

- Я... я не смогу, Шилов, нынче выборы...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.