...Сегодня в нашем бараке, где мы живем, немцы произвели тщательный обыск, но то, что им хотелось обнаружить у нас, они не нашли. Только нашли топор и молоток. За это самое они нас оштрафовали на двое суток продуктами. Совсем ничего не давали кушать, но мы, товарищи, особенно духом не падаем. За двое суток они нас не уморят, а только больше сделают враждебными к ним.

24/IV-44 г.

...С большим вниманием читали ваше письмо. Наши старшие лейтенанты уехали в Швецию. (В тот момент переправить Смияна и Ермолова к партизанам не удалось, и они присоединились к антифашистам, уходившим в Швецию. — М. И.) Нам очень жаль с ними расставаться, мы их считали своими лучшими товарищами, как и вас, братьев по классу, но это, может быть, к лучшему, что они уехали. Хотя мы не знаем основную задачу их поездки, но мы представляем их как патриотов своей Родины и бесстрашных героев...

26/IV-44 г.

...Вы пишете, что от наших товарищей, которые уехали в Швецию, еще известий нет и вы еще не знаете, благополучно ли они пройдут через границу, но во всяком случае у вас есть уверенность, что они спокойно пройдут. Мы также очень беспокоимся о них, и мы также уверены, что они должны пройти. И это будет очень хорошо, если мы в дальнейшем получим от вас хорошие новости о наших товарищах... (Вступив в перестрелку с гитлеровцами, норвежцы и русские прорвались через границу. Позднее Смиян вернулся на фронт и погиб в одном из боев. Судьба Ермолова пока неизвестна. — М. И.)

Дорогой товарищ, приезжайте к нам в субботу, 29 апреля. Свидание будет там, где было раньше, в 5 часов.

3/V-44 г.

Добрый день, дорогой товарищ!

Мы очень просим написать, так как очень волнуемся за вас, благополучно ли вы вернулись к себе... Очень огорчены неудачей свидания. (Встречу сорвал охранник, однако норвежцы успели вскочить в моторку и отчалить. — М. И.) И нас сейчас только одно волнует: все ли у вас в порядке? Мы не волнуемся за себя, потому что нам все равно, и мы ко всему привыкли.

Рус. в. п.

Без даты

Здравствуйте, друзья!

Получил второе ваше письмо и даю короткий ответ. (Это письмо, как и большинство других, написано рукой Лотикова. — М. И.) Сейчас очень напряженная обстановка в лагере... Так следят и распустили своих шпионов, что и слово нельзя сказать... Ищут, за что зацепиться. Поэтому временно прекратим переписку. (Вскоре переписка прервалась совсем. Часть военнопленных, в том числе И. Попова, переместили с острова на полуостров Насодден, также в Осло-фьорде. — М. И.) Почтальона предупредите быть осторожным. Привет от всех. Пишу коротко, прямо на работе. С приветом.

Побег. Воспоминание бывшего узника Эттерстада И. Попова, оставленное норвежцам

9/IX-44 г.

Работаем на подноске камня. Подходит фашист и называет мою фамилию и лагерный номер. И еще одного товарища, с которым я находился вместе полтора года и делился каждой крошкой хлеба. (Речь идет о М. Лотикове, бежавшем ранее. — М. И.) Повел меня в фашистский штаб. Там меня спросили, где находится мой товарищ... Я ответил, что не знаю.

Тогда меня повели к офицеру. Офицер допытывался, где мой товарищ — Лотиков. Я опять ответил: не знаю. Меня вывели от офицера и поставили возле меня постового. А унтер-офицер зашел к офицеру, и что-то тот ему приказал.

Тогда унтер повел меня к себе в барак. Там его спросил солдат, куда, мол, его поведешь. Он ему ответил: в гестапо, в тюрьму. Картина ясная — хотят расстрелять.

Вывел меня унтер и повел на пристань. Я по пути попрощался со своими товарищами и сказал им последние слова: «Не зевайте, как я прозевал. Не мог вовремя убежать».

Когда унтер вывел меня за ворота части и связал мне руки, я спросил, для чего он это делает. Он ответил: вы держали связь на острове с норвегами.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.