Зато куда как часто приходится читать и выслушивать устно всякого рода просьбы, жалобы на то, что должны помочь, а вот ведь не помогают. Разумеется, есть просьбы и жалобы, которые вызывают сочувствие, желание помочь. Кто-то закрыл секцию, единственную в городе, где-то работает исхалтурившийся тренер, почему-то не построили площадку, которую должны были построить. И по мере, сил и возможностей все учреждения, куда обращаются жалобщики и просители, идут навстречу, помогают.

Но – чего греха таить – выслушиваешь порой ведь и такие просьбы, которые вызывают чувство раздражения: «Администрация и завком не хотят сделать нам стол для настольного тенниса», «Старые мячи пришли в негодность, а новый инвентарь нам не покупают», «Площадка, на которой мы играли в волейбол, захламлена, а ее не желают привести в нормальный вид». Будто нельзя собственными силами сколотить такую нехитрую штуку, как стол для настольного тенниса, будто зазорно убрать мусор с площадки, на которой сами-то и играют, будто нельзя купить в складчину пять-шесть мячей. Иной пустяк сделать легче, чем писать письмо с просьбой, чтобы этот пустяк сделал кто-то другой. И вот ведь что любопытно. Те, кто сами делают, не пишут: им некогда – они делом заняты...

Мефистофель и Панасюк

А теперь я хочу поведать вам еще одну историю без конца, которая с только что рассказанной связана разве лишь единством места действия.

...Позвонил мне Корнеев и без всяких там прелюдий энергично излагает суть дела:

– В твоем распоряжении десять минут. Затем я за тобой заеду – повезу смотреть, как будущие баскетболисты живут!

Сказал, трубку повесил, приехал, увез – очень он решительный человек, Юрий Корнеев.

Корнеев уже второй год тренерствовал в школе Равинского. Я об этом знал, но как-то не укладывалось у меня в голове, что Корнеев – тренер, да еще к тому же детский.

– Юра, если бы тебе пять лет назад сказали, что ты будешь детским тренером, ты поверил бы?

– Что, еще не доехал, а уже пишешь? Ну что ж, пиши: если бы мне такое сказали, я бы от смеха умер!

Я – тоже. Корнеев всегда на кураже играл, и, когда рвался он, скажем, к щиту или прессинговал, со стороны очень похоже было, что это Мефистофель вышел на площадку – хищный нос крючком, бешенство в круглых, напряженных от злой сосредоточенности глазах, оскаленный рот, – да, очень он был похож на Мефистофеля, который, желая размять косточки, вышел баскетболом побаловаться. Его, этого сумасброда, бесшабашного гусара от баскетбола, и противники и судьи (вполне взрослые люди) побаивались – и на тебе, детский тренер...

Я с Равинским своими соображениями поделился, спросил: получится ли из Корнеева тренер?

– Конечно, он не ангел, – сказал Равинский. – Но тренер из него уже полу глея. Он пацанов тренирует, и те в нем души не чают.

Догадавшись, что сомнений моих он не рассеял, Равинский добавил:

– Он сейчас совсем не похож на того Корнеева, который играл. Правда, он, бывает, прикрикнет, но ведь ребята лучше нас с вами в людях разбираются и чувствуют, когда на них злой человек кричит, а когда добрый. Корнеев кричит, чтобы доброту свою спрятать, и еще от нетерпения: он хочет, чтобы пацаны в свои двенадцать-тринадцать лет умели делать то, что делает он, – ну, и, наконец, потому еще, что с этой публикой иначе нельзя.

И закончил советом:

– Попросите Корнеева рассказать про Володю Панаскжа. Но если он скажет, что Володя прыгает плохо, вы ему не верьте. Корнееву не терпится, чтобы тот уже сегодня мяч двумя руками сверху в корзину запихивал.

И вот почти стенографически записанный рассказ Юрия Корнеева о Володе Панаскже.

– Коля Башкиров, тренер наш, как-то говорит мне: «Юрка, я вчера около нашей дюсэша видел пацана под сто девяносто, и лет ему не больше тринадцати». Если бы не баскетболист мне это сказал, я бы ни за что не поверил. Шутка ли, под сто девяносто! У меня, ты знаешь, сто девяносто восемь, а в тринадцать было сто семьдесят.

Ну, мы и решили: раз здесь ходил, стало быть, живет и учится, наверное, где-нибудь поблизости. Так оно и вышло. Учится он в 551-й школе. Приходим в школу – идут уроки. Стоим в коридоре, ждем звонка. Кончился урок – ребята из класса вылетают. «Мой» вышел последним, степенно так, даже нагнулся, чтобы головой о притолоку не стукнуться. Я прямо обалдел от радости.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.