— Да-а, узелок затягивается еще туже, я гляжу.
— По-моему, наоборот,— возразил Сергей.— У меня такое ощущение, что он вот-вот развяжется. Понимаешь, сейчас впервые наконец реально пересеклись две линии наших поисков: Семенов и... думаю, Прохоров.
— Эх, допросить бы сейчас Семенова! — мечтательно произнес Лобанов и даже потер руки.— Интересно, как он там. Давай-ка позвоним.
Но из больницы сообщили, что Семенов находится все еще в тяжелом состоянии, хотя жизнь его теперь вне опасности.
— И на том спасибо,— положив трубку, сказал Лобанов.
Потом друзья вспомнили, что с утра еще ничего не ели, даже, собственно говоря, не с утра, а со вчерашнего вечера, и побежали в буфет: столовая по воскресеньям не работала.
Сергей еще дожевывал у себя в кабинете бутерброд, прихваченный из буфета, когда в дверь заглянул сотрудник.
— Банкина здесь, Сергей Павлович.
— Кто?— в первый момент не понял Сергей.
— Ну, Тамара,— усмехнулся сотрудник.
— Пусть заходит,— сказал Сергей, пряча недоеденный бутерброд в ящик и торопливо смахивая со стола крошки.
Тамара вошла сразу, разгоряченная и злая, в распахнутой знакомой шубке, под которой виднелось легкое платье в каких-то ярких цветах и разводах.
— Это что же такое, а? — сразу перешла она в наступление.— Я что, виноватая, по-вашему? Присылаете тут всяких.
Сергей холодно и подчеркнуто спокойно спросил:
— Будете рассказывать?
— А мне больше нечего рассказывать! Я вам все вчера рассказала! Вот я, как знала, что теперь таскать будете! Как знала!.. С вами только свяжись! Только палец вам сунь!..
— Значит, все сказали?— все так же спокойно переспросил Сергей.— Хорошо. Тогда я вас попрошу ответить на некоторые вопросы. Да вы садитесь.
Тамара опустилась на стул и, прижав к груди руки, плачущим голосом сказала:
— Ну, что я такого сделала вам? Чего вы меня терзаете?
— Кому передали записку для Марины?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.