Пожар на море

Лопались от жары внутренние переборки. Деформировалась обшивка левого борта. Наконец, металл не выдержал: корпус лопнул. В образовавшуюся брешь ворвался океан...

Немецкая диверсионная служба праздновала в тот день крупную победу.

Постройка «Нормандии» стоила 65 миллионов долларов. Переоборудование обошлось еще в 25 миллионов. После пожара корабль был продан на переплавку. Его оценили в 163 тысячи. До начала пожара на «Бородине» оставалось еще минут двадцать.

— «Нормандию» потушить не удалось: поджог, — сказал я. — Но ведь обычно пожар возникает из крошечного язычка пламени. Прояви команда организованность — и этому язычку каюк.

Примаков рассмеялся.

— А разве всегда есть организованная команда? Например, Матеосу Царбису, капитану «Лаконии», с командой явно не повезло.

Когда «Бородино» шло из последнего рейса, в Саутгемптоне появилась реклама:

«Отпуск, который вы никогда не забудете! Десять рождественских дней на «Лаконии»! Яркое солнце в Рождество. Мадейра и Канарские острова. Комфорт и веселье!».

19 декабря с 650 пассажирами «Лакония» покинула Саутгемптон. Рождественский круиз начался.

Шубы были сброшены на следующий же день, а двадцать второго все палубные шезлонги были заняты пассажирами. Щедрое солнце дарило им свои лучи.

Наступил вечер четвертого дня путешествия. В 20 часов 30 минут капитан Матеос Царбис и директор путешествия Жорж Герберт открыли костюмированный бал. Трехметровая елка, наряженная стеклянными игрушками, серпантин, свисающий с потолка, яркие бумажные фонарики украшали зал. Появились мартышки в смокингах, индийский факир, верблюд. Праздник удался на славу.

До Мадейры оставалось 180 миль. Переговариваясь с находившимися поблизости судами, радист Дмитриус Цергенис сообщал координаты «Лаконии»: 34°50' северной широты, 15° западной долготы. Это было в 23 часа. Помощник старшего стюарда Вильгельм Обершахтзик сдал вахту. Проходя по длинному коридору, он увидел дым, валивший из-под двери парикмахерской. Вильгельм кинулся к телефону, чтобы сообщить об этом дежурному.

В 23 часа 15 минут капитан Царбис, шутивший с мадам Марион Хинц из Гамбурга, прервал себя на полуслове: дым проник в зал, где продолжался бал.

— Кажется, что-то горит? — спросила пожилая дама.

— Будьте спокойны, пожар быстро потушат.

В каюте стюардов, услышав сигнал тревоги, решили: опять учения. Нехотя поднялись наверх. Верхняя палуба была в дыму. Нельзя было подсоединить шланг к крану. До дальнего крана шланг не доставал. Наконец принесли другие рукава. Но уже горели стены салона, вспучился пол, жар, дым и огонь оттесняли людей. Музыканты заиграли быстрые танцы. Кто-то бросился в каюты, чтобы забрать Ценные вещи.

В 23 часа 36 минут в эфире раздался «SOS». Тем временем огонь подобрался к восьми спасательным шлюпкам. Их стали спускать на воду. Матросы оказались проворнее пассажиров: лучшие моторные боты отошли от борта «Лаконии», увозя большую часть экипажа.

Пассажиры принялись сами спускать шлюпки. Одна из них сорвалась: вопль пятидесяти людей, потом всплеск воды, тишина...

В 2 часа 10 минут после полуночи мощный взрыв потряс судно: рядом со второй трубой взлетел на воздух склад с кислородными баллонами. Теперь уже во власти огня была вся средняя часть лайнера.

Еще через три часа на борту «Лаконии» остаются восемьдесят пассажиров. Капитан Матеос Царбис отдает последнюю команду: «Спасайся, кто может». Тридцать пассажиров прыгают за борт. Пятьдесят оставшихся — пожилые супружеские пары и женщины с детьми на руках...