— А что? Кому не захочется поднять с земли миллионы... если не сотни миллионов? Ну, что скажете, хлопцы?
— Ладно, сделаем...— сказал Воронцов.— Только прессы переделывать тоже надо.
Они вышли на улицу. Вечерело. В окнах цехов отражалось пылающее закатом небо. У обочины проезда чуть слышно шумели деревья, ветерок обрывал с них пожелтевшую листву.
— Осень, а? — поежился Воронцов.— Рановато бы...
— Всему свой черед, — рассудительно проговорил Гавриленко, доставая пропуск: они дошли до проходной.
«Всему свой черед»,— любил повторять Николай, и когда на заводе был создан институт рабочих-исследователей, он с удовлетворением отметил: так оно и должно быть, вначале появились общественные конструкторские бюро, а теперь вот — институт...
Институт родился детом шестидесятого. В ту пору в центральной лаборатории Омского шинного завода сложилось трудное положение. Десятки новшеств, важных, но в большинстве случаев лишь вчерне намеченных, нуждались в доработке Непосредственно в цехах. А дело подвигалось туго.
Новинки испытывали и «доводили» рабочие. Они точно, безукоризненно выполняли указания инженеров, но... только выполняли. Рабочий не знал ни сути замысла, ни цели эксперимента. Просили повысить температуру — он повышал (жалко, что ли!), давали указание изменить режим — изменял и режим... А ведь объясни ему смысл опыта — он помог бы скорее найти дорогу к успешному решению задачи.
Тогда-то омские шинники и решили создать общественный институт рабочих-исследователей. Создали для того, чтобы рабочие могли активно помогать ученым и инженерам в их поисках. Это был первый в стране институт такого тина...
Звание рабочего-исследователя ко многому обязывает. Поэтому, когда молодые вальцовщики Гавриленко и Воронцов думали о том, как стать сотрудниками института, перед ними постоянно возникал один и тот же вопрос: какую заявку принесут они в совет института, что могут сделать на своем участке? Они выпускали шифер — не тот сероватый, хрупкий шифер, который называют асбесто-цементным, а резиновый,— гибкий, стойкий, не боящийся ударов, кровельный шифер из отходов шинного корда. И казалось вальцовщикам, что на участке промтехники, где они работают, нет простора для поиска... Так, может, попробовать что-нибудь другое?
С этим они и зашли однажды в совет института. Привыкшие беречь и свое и чужое время,, вальцовщики без липших слов заявили, что готовы выполнять любые задания. «Только на нашем участке,— отметили они с сожалением,— исследовать-то вроде нечего...» Цейтлин улыбнулся. Его возражения были предельно ясны. Сущность их сводилась к столь же простой, сколь и общеизвестной мысли, что приложение творческих сил возможно на любом участке, где бы ни трудился человек, в том числе, естественно, и на участке промтехники. Он сказал, что нужна заявка на поиск.
— Подумайте о шифере. Его пока мало. Ведь если завод будет отгружать его даже по двести машин в день, то все равно будет мало.
Это вальцовщики знали. Каждый день еще тепленькие после вулканизации листы грузили прямо у цеховых ворот на машины. Село торопило — давай и давай! — потому что в области широко развернулось строительство животноводческих ферм.
— Подумайте и — милости просим! Прошло несколько дней, но «светлые идеи»
не приходили... Что тут придумаешь? Скорость вальцов не увеличишь, да и ничего это не даст: человек просто не справится с потоком размятой валками резины. А что еще? Это «что еще?» и мучило обоих. Мучило до тех пор, пока Гавриленко не обратил внимания на большие соседние вальцы, на которых давно никто не работал.
— На них черта можно перемолоть,— сказал он.— Вон какое рифление... Я как-то раз попробовал капроновый корд вальцевать — рубят в вашу.
— Надо попробовать.
Воронцов побежал разыскивать бригадира, чтобы включить вальцы, а когда вернулся, Гавриленко уже хозяйничал на площадке, готовясь к работе.
В вальцы полетели охапки корда. Николай выхватывал снизу изжеванную резину и снова пропускал ее через валки, пока тягучая, бесформенная черная масса не превратилась в ровную ленту.
— Порядок,— сказал Воронцов.— То, что надо. Теперь давай на наши вальцы...
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.