- Опять ты свое? Советская, немецкая... Ты где работал до войны?
- В колгоспе.
- Значит, батрачил?
- Колгоспник не батрак.
- Какая разница... Ведь на других все работал, а не на себя. Да ты при немцах с твоей силенкой в два года деньжат накопил бы, хозяином стал.
- Це точно, - соглашается Филенко. - Сила в мене е.
- То-то и оно. Понимать надо, что к чему.
Филенко молчит. Наконец слышу его насмешливый басок:
- Ну, а тебе, капитан, мабуть, при нимцах буде погано, а? Цветков отвечает в тон ему:
- За меня, солдат, не волнуйся. Умные люди любой власти нужны. - И продолжает быстро, приглушенно: - Ты пойми: так и так под Гитлером жить. Это ж сила, куда нам! Как лето придет - тут Советской власти и хана... Так что, брат, Россию не спасешь, себя надо спасать.
Цветков торопится. Еще вчера он хитрил, осторожничал. Теперь идет в открытую. Видно, решил, что терять ему больше нечего.
Молчание. Наверное, с минуту молчание. И опять голос Цветкова:
- Смотри, солдат, не прогадай. Времена нынче быстро меняются. Сегодня вот твой лейтенант мной командует, а завтра, может, я на нем верхом ездить буду.
Филенко вздыхает. Потом подозрительно спрашивает:
- Слухай, капитан, а у тебя батько хто?
- Отец? Хм... Чудак ты, солдат... Ну, просто отец, папочка...
- Я вот думаю, в кого ж ты такой гад вырос?
Молчание. Ошарашенное молчание Цветкова. А потом утерявший всякое добродушие басок Филенко:
- А если ты ще раз помянешь Советскую власть, я тебе так промеж глаз двину, шо ты потом даже Гитлеру годен не будешь.
Я лежу неподвижно, тихо улыбаюсь и ясно вижу хитрые, умные глаза Филенко.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.