- Пошел к черту, пусти! - почти крикнула девушка.
- Я не знал, что вы такая недотрога, а то бы не стал связываться... И что это за обычай у вашей сестры - ломаться? Разве я прошу каждый день? Мне комсомольская работа не позволяет этого... Достаточно встречаться... ну, хотя бы... раз в неделю, по субботам.
Она уже не рвалась, а сидела, с отвращением глядя на него...
- Какие бессовестные эти ребята - комсомольцы. А потом сам же будешь позорить. А если будет ребенок - куда я денусь? Сволочь ты.
- Позорить! Ничего подобного. Прежде всего, я отношусь к женщине, как к товарищу... А что вы говорите насчет ребенка, то для чего же и существуют у нас больницы? От этого избавиться всегда можно... Ну, Мань?... - закончил он, просительно заглядывая ей в глаза.
- Сволочь ты! - повторила она, вскочила и пошла, не простившись...
Прошел месяц. Почти ежедневно получала Маруська неграмотные, но чувствительные письма. Но ничего не действовало: она не хотела разговаривать с Авдеевым, а при встрече делала вид, что не замечает его... Но было одно обстоятельство, которое неминуемо должно было заставить их заговорить: он был выбран председателем, а она секретарем стрелкового кружка. И совместная работа заставила их забыть это. Однажды у Маруськи исчез из кармана блокнот; она поискала и уже решила, что потеряла. Но через несколько дней блокнот очутился в том же самом кармане. Он был весь исписан признаниями в любви и страстными стихотворениями, в которых было мало рифм и совсем не было ритма, но которые зато изобиловали такими выражениями, как: «бездушная любовь», «жестокое сердце», «отвергнутое чувство», «несчастный мальчишка» и много других. И везде автор просил прощения и товарищеского участия к себе... И (ведь сердце - не камень) Маруся согласилась в одно из воскресений отправиться погулять с Авдеевым. Поехали за город - в Останкино. Долго гуляли по парку, обошли кругом и осмотрели старинный дворец. Прошли поле и углубились в лес. Ярко светило солнце, которое уже предвещало близкую весну. Стайки синиц и снегирей весело прыгали по снегу и сновали среди облаявших, черных ветвей деревьев. Звук капели по насту и крики птичьих стаек веселым шумом наполняли залитый солнцем лес. И оттого было весело и Маруське.
Тропинка неожиданно кончилась. Впереди был глубокий овраг, на дне которого виднелась занесенная снегом речка. Вдруг Маруська заметила, что Авдеев оглядывается кругом и как - то странно смотрит на нее... Инстинктивное чувство, доселе неиспытанное, подсказывало, что здесь ей угрожает опасность...
- Вон видишь - дерево? Там и сядем, - сказал Авдеев.
На самом дне оврага действительно лежало большое поваленное дерево. Сели.
- Знаешь, - начала она, - а здесь можно устроить отличный тир. Смотри, какие отвесные стены. Как мы себе шею не сломали, когда спускались... Весной обязательно проведем сюда экскурсию стрелкового кружка, правда? А здесь можно повеять мишени, - проговорила она, вставая и осматривая дерево.
- Да... - рассеянно ответил он, а сам все оглядывался по сторонам.
- Как ты не боишься ходить одна с ребятами?.. - вдруг зловеще сказал он, угрюмо глядя на нее, и ей послышалась в этих словах угроза.
- Чего же бояться, ведь ты же - комсомолец? - ответила она, подчеркивая последнее слово.
- А если я тебя... ну, как это говорят, изнасилую? - И он схватил ее за руки. Стоит ли говорить, что душа у Маруськи в этот момент ушла в пятки, но женский инстинкт подсказывал ей, что надо все обратить в шутку, не показывать своей слабости и страха.
- Что - о? Молод еще! Скажет тоже.
- Может ты думаешь, что я с тобой не справлюсь... - и он взял ее на руки и положил на снег... Она не боролась, сразу почувствовав железную силу его мускулов.
- Ну, что ты будешь теперь делать? - говорил он, уже явно издеваясь; взял ее обе руки в одну руку, а другой рукой бесцеремонно тискал ее...
«Сволочь! Мерзавец, пользуешься своей силой!» - хотелось крикнуть ей, но она только с ненавистью и презрением смотрела на него, вся дрожа от ужаса.
- Интересно только, как и где мы с тобой встретимся после этого...
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Новые работы в области дальновидения