«След лисицы»

Он в этот момент задумался совсем над другим обстоятельством: не помешают ли дружинники намеченной операции? Если Сердюк придет сам, то ничего. Его немедленно узнают и возьмут тут же. Но если он пришлет кого-то? Присутствие в магазине дружинников может насторожить этого человека, отпугнуть. Но и продавец сам по себе может представить оперативный интерес.

- Вы что-нибудь знаете об этом Моткове? - спросил он.

- Конечно. Во-первых, у него машина. Это при его-то зарплате! Потом знакомства. Выпивает часто. На деньги играет, в домино, например.

- Дома у него были?

- Мы оперативная группа, - весело подмигнул паренек. - А тот двор у нас вообще на учете.

- Что же это за двор?

Паренек назвал адрес, и Виталий невольно насторожился: в том дворе жил и Васька, кроме того, тех «доминошников» он уже успел узнать. Виталий вспомнил полутемный двор. Может быть, среди тех парней был и Мотков?

- Вот что, - решил он наконец, - и к вам пока одна-единственная просьба: не поднимайте шума в магазине до нашего сигнала. Ладно?

- Ладно. - И, поколебавшись, паренек спросил деланно-безразличным тоном: - А вы тут тоже на операции?

- Да нет, случайно зашел, - улыбнувшись, ответил Виталий.

С этого момента Мотков был взят под двойное наблюдение. Но он даже не приближался к деревянному ящику на стене.

А на следующее утро, когда Виталий вместе с первыми покупателями зашел в магазин, обнаружилось, что записка исчезла.

Утром Павел Иванович, как всегда, долго фыркал в ванной, потом из спальни донеслось ровное гудение электробритвы, и наконец он появился на кухне, свежий, пахнущий одеколоном. И все же Татьяна Спиридоновна безошибочно угадала, что муж не в духе. Да, собственно говоря, это можно было не угадывать, а заранее предположить: ночной их спор ничем не кончился.

Поэтому, как только Павел Иванович принялся за завтрак, она без колебаний возобновила этот разговор: он касался слишком важного вопроса, чтобы Павел Иванович принял решение по нему самостоятельно.

- Павлуша, я, конечно, не вмешиваюсь в твои дела, - как обычно, начала Татьяна Спиридоновна. - Но я тоже имею слово. Я ему не верю! Вот на столько не верю. - Она большим пальцем отмерила на мизинце ничтожную дольку. - Платить такие деньги!

- Если вещь подлинная, она стоит любых денег, мой друг, - веско возразил Павел Иванович, аккуратно выгребая ложечной прилипший к стенкам яичной скорлупы белок.

- Все равно, он обманщик, обманщик, обманщик!... Я всю жизнь это буду повторять. Помяни мое слово, ты горько пожалеешь.

Павел Иванович нахмурился. В глубине души он был суеверен и боялся «накаркивания» жены. Поэтому он поспешил быстрее закончить завтрак и на прощание буркнул:

- Успонойся, друг мой. Я ничего без тебя не решу. Время терпит пока.

До обеда он заставил себя пробыть в магазине: накопились дела. Обед в «Арагви» прошел весьма удачно. Павел Иванович добился партии очень ходового «левого» товара на весьма выгодных условиях. К концу обеда настроение поднялось. Все было бы превосходно, если бы не мысль о проклятом портсигаре из музея. И еще записка, которая со вчерашнего дня жгла ему руки.