Пришельцы из космоса

- Вера, господин, не гипотеза. Она не нуждается в подтверждении. В своей нерушимой святости она существует не в силу каких-либо доводов, а вопреки любым аргументам.

- Значит, вера, - сказал аспирант, - это - ослепление и предубеждение. Она никогда не может породить научную гипотезу. Ее удел - известный богословский спор: сколько чертей поместятся на острие иголки? А научная гипотеза всегда научна, если она, как первое рабочее предположение, исходила из правильной, материалистической точки зрения. И только гипотеза, выдвинутая с враждебной точки зрения, антинаучна и обречена.

- Костер на Площади цветов давно погас, господа, - примирительно сказал монах.

- Но мысль Джордано горит!...

- Но ведь и в наше время нет прямых доказательств гипотезы о пребывании разумиых существ вне Земли, - елейно заметил иезуит, пряча торжествующий взгляд.

- Доказательства?...

Мы все думали о доказательствах, пока возвращались из Рима в поезде, в автобусе, на маленьком пароходике, пока не ступили, наконец, как на кусочек родной земли, на наш теплоход «Победа» , который должен был обойти вокруг Европы.

Жизнерадостный Неаполь несколько отвлек нас от этих размышлений. Он восхищал не только эмалевым небом, привычным по фотографиям контуром Везувия, замком Лукулла, будящим воображение, но и зажатыми в кольца каменных улиц-змей виллами, несметным числом чистых простынь, развешанных на веревках по фасадам едва ли не всех домов, узкими улицами в самом центре города, которые становятся частью бедных квартир, когда открываются двери первых этажей, и особенно непосредственными, приветливыми неаполитанцами...

Не забудутся развалины Помпеи с каменными мостовыми, на которых в течение веков колесницы выбили колеи. Всегда будут вспоминаться отвесные скалы Капри. С них был сброшен один из римских тиранов. Эта казнь была придумана им самим: он сбрасывал со скал Капри своих врагов. Как сновидение, останется в памяти посещение волшебного Голубого грота, в который въезжаешь с моря на лодке, пригибаясь к самому ее дну, а потом, ошеломленный, вдруг чувствуешь, что паришь в голубом пространстве... Голубое сияние заполняет все вокруг: и над тобой и под килем лодки...

И вот мы снова на родной палубе.

Аспирант здорово играет в пинг-понг. Приходится долго ждать, пока его кто-нибудь « выставит» и можно будет опять поговорить.

Нас несколько человек. Мы рвемся задать ему уйму вопросов.

Наконец мы завладели им. Говорит он охотно. У него чуть странная привычка смотреть не на собеседников, а вдаль. Его тяжелые очки мы в шутку назвали астрономическими.

Так как же? Прав ехидный монах? Доказательств нет? Дым костра инквизиции давно рассеялся, но ведь не мог же он задушить мысль о возможности существования отмеченных « божественным» разумом обитателей иных звездных миров!... Ведь в науке же теперь считается непреложным, что жизнь во всех ее проявлениях может существовать и вне Земли.

- С этим согласны все прогрессивно мыслящие ученые, - согласился аспирант. - Особенно согласны, - добавил он с улыбкой, - когда речь идет о бесконечно далеких мирах.

И он рассказал, что крупный советский ученый-астроном, академик В. Г. Фесенков, по его словам, очень скептически относящийся к существованию жизни на ближних планетах, в своей совместной работе с академиком А. И. Опариным пришел к мысли об обитаемости в нашей Галактике по крайней мере ста пятидесяти тысяч планет. Он считает, что лишь одна звезда из миллиона обладает планетой с условиями, близкими к земным. По Энгельсу, жизнь там должна была возникнуть и неуклонно развиваться, пока не увенчается племенем разумных, через которых природа познает себя. Не говоря уже о том, что звездных островов, подобных нашей Галактике, в космосе несметное множество, можно вспомнить мнение других ученых, полагающих, что цифра академика Фесенкова занижена « на порядок» , то есть преуменьшена в десять раз. Но даже и по приведенному, очень осторожному подсчету, количество населенных миров все равно огромно. Ведь если по теории вероятности жизнь на половине этих миров еще не достигла земного развития, то на семидесяти пяти тысячах (!) планет жизнь неведомых нам разумных существ по своему развитию, в том числе по уровню культуры, ушла вперед по сравнению с нашей Землей.

Обычно считается, что миры эти отделены от нас такими безднами расстояний, что для преодоления их понадобились бы жизни многих поколений космонавтов. Казалось, трудно представить, что в таких условиях разумные существа разных миров когда-нибудь встретятся, но...

- Так ли уж невероятна на поверку подобная встреча на протяжении, скажем, истории человечества? - спросили мы нашего собеседника. Нам казалось, что он что-то знает...

- Большинство астрономов считает исключенной жизнь на ближних планетах, - ответил аспирант. - Но существует и другая точка зрения. Обитаемость Марса еще в конце прошлого века допускал и горячо отстаивал выдающийся американский астроном Лоуэлл. Ныне эту точку зрения, несмотря на всю ее фантастичность, защищают его преемники.

И он вспомнил о выдающемся советском астрономе, создателе новой науки - астроботаники, недавно скончавшемся члене-корреспонденте Академии наук СССР Гаврииле Адриановиче Тихове, который доказывал, что на Марсе есть растения, и этим косвенно подтверждал мысль о разумных марсианах.