Открытая книга

- Нет, хорошо. Рассказывай.

Мы были уже недалеко от Серебряного переулка. Патрульные встретились на Арбате, приостановились, хотели проверить документы, да, видно, раздумали и двинулись дальше. Синие лампочки горели под уличными часами, и тоже не для того, казалось, чтобы можно было узнать время, а чтобы запомниться навсегда, точно стрелки показывали не без четверти одиннадцать, а вечность.

- Да, ты. И не только ждешь, а с ужасом, с восторгом следишь за каждым моим движением. Мне казалось, что ты говоришь: «Смелее!», когда под ногами открывалось безнадежно - широкое пространство воды, или: «Вот так! А теперь остановись, оглядись!» И я останавливался и снова бежал в азарте, в бешенстве, от которого веселая дрожь так и ходила по телу. Потом вдруг оказалось, что берег близко, но дойти до него нельзя - только доплыть. Мгновение тишины вдруг прорвалось среди этого звона и шума, и я увидел себя стоящим на огромной льдине, у которой чуть слышно плескалась вода, совсем другая, прозрачная, насквозь пронизанная солнечным светом. И в глубине мелькнуло дно - милое, песчаное, плотное! Дно, по которому можно дойти до берега, только двадцать или тридцать шагов, а там люди, которые, что - то крича, бежали мне навстречу.

Мы стояли у подъезда, и пора было прощаться, потому что этот вечер, так непохожий на все другие вечера в моей - и Володиной? - жизни, кончился вместе с его рассказом. Я протянула ему руку, нет, руки. Он поцеловал их задумчиво и тоже как - то на память.

- Вот так - то, - сказал он грустно. - И ты знаешь, мне часто кажется, что я все еще аду к тебе среди этих сталкивающихся, кружащихся льдин. Или дошел?

Я не ответила, и мы простились, условившись встретиться завтра, да, завтра, на площади Пушкина в половине седьмого. И Володя ушел, а я осталась одна. Дежурный узнал меня, поздоровался и пошутил что - то насчет подозрительных, ночных возвращений. И я пошутила и засмеялась, и не было ничего особенного в том, что мы условились встретиться завтра, и нечего было, поднимаясь по лестнице, трогать ладонями горящие щеки.