Юноша покраснел и ответил:
- Делаю всё, что в моих силах, сэр. - И, взглянув на часы, прибавил: - Измените курс на двести шестьдесят четыре.
Чарли пошёл назад, а я сказал Хобу:
- Ты слишком резок с парнишкой.
- Надо его напугать, чтобы работал лучше.
- Не вздумай только пугать меня! - и я снова задремал.
Проснувшись, я протёр глаза и взглянул вперёд. Мы вышли из тумана, и звёзды - верстовые столбы штурманов - мерцали на тёмно - синем небе. Луна ещё не вышла, но звёзды отражались на спокойной поверхности океана.
- Как дела? - спросил я.
- Пока в порядке. Туман был глубже, чем нам сообщили. Парень вёл вслепую два часа двадцать минут. Мы шли чуть севернее курса, чтобы воспользоваться попутным ветром.
- Может быть, он всё - таки знает дело? Хоб пожал плечами:
- Расстаться с ним придётся, во всяком случае. Он нам не подходит.
Я расстегнул ремни и поднялся на ноги:
- Пойду посмотрю, что он там делает.
Чарли рассматривал в октант звёзды. Он наклонился, что - то занёс на бумагу и снова вернулся к своим наблюдениям Он сделал семь или восемь засечек, и это показалось мне необычным. Я взглянул через его плечо. Звёздные отметки были разбросаны по всей карте.
- Что - нибудь не в порядке? - спросил я.
Он пристально взглянул на меня и, улыбнувшись, произнёс:
- Нет, всё в полном порядке. Просто лишний раз не мешает проверить курс.
- Хотите кофе?
- Нет, благодарю. Я сейчас буду занят.
Я достал термос и взял с собой. Мы попивали горячий кофе, когда вошёл Чарли и сказал:
В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.