Dura lex, sed lex

Прежде всего назначить экспертизу. «На основании изложенного и учитывая, что по делу требуется баллистическая экспертиза...» Надо запросить тип оружия, его индивидуальные особенности, год выпуска - что еще? Роясь в справочнике «Первоначальные следственные действия», прочел образец записи в протоколе. «На полу комнаты обнаружен...» - так-так. Значит, пишу: «Обнаружена в снегу на глубине...» - как там дальше? «Наиболее близко расположено колено правой ноги трупа, расстояние до него 22 см». Ну, у меня, слава богу, без трупа, можно взять другие ориентиры: «...расстояние до левого угла. Потом он составлял запрос в центральную пулегильзотеку: «Полагая, что не обнаруженный по данному делу пистолет мог использоваться для совершения других преступлений, прошу проверить, не применялся ли он...» Перед его внутренним взором, как в наспех смонтированном гангстерском фильме, кто-то бежал, стрелял, падал, торчали чьи-то острые колени, до которых по школьной линейке откладывалось 22 сантиметра.

Ну, наконец можно перевести дух-Раиса строчила за своим столом, Кока Цветаев с кем-то перезванивался - проводил время; Тимохин, по обыкновению, философствовал с подследственным. Стрепетов ловил обрывки диалога.

- А если принцип относительности распространить на мораль?

- Нет, позвольте...

- Ну, а если распространить? «Пофартило Тимохину, нашелся любитель мозгами поприседать».

- ... Добро и зло, подвиг и преступление - все относительно, а? Все иллюзорно?

Стрепетов успел сходить в машбюро и в угрозыск к Нефедову (который пообещал срочно взяться за сбор сведений о потерпевшем и розыски Васи) и вернулся к тому же:

- По Эйнштейну, мы можем любую из двух движущихся систем принять за относительно неподвижную. Так? Давайте распространим, как вы предлагаете. Тогда можно сказать, что не вы ударили своего соседа по голове, а он своей головой ударил вас по кулаку. Так? А вот свидетели говорят, что потерпевшего били по голове именно вы. Если законы природы переносить на общество...

Савелов все не шел. Ничего особенного Стрепетов от него не ждал, но все-таки теплилась надежда: а вдруг этот парень был жертвой того же бандита, а вдруг... словом, чем черт не шутит, не проглянет ли какая-нибудь связь между тем, что одного парня в тихом дотоле переулке побили, а в другого ларня там же выстрелили?

Но вот уже Кока, посмотрев на часы, упрятал дела в сейф, подхватил свою щегольскую папочку на «молнии», прищурил глаза и сухим головкинским голосом объявил:

- Поскольку, товарищи, особых происшествий в районе нет и рабочий день окончен, вы свободны, - и, высоко поднимая зримо ставшие очень длинными и тяжелыми ноги, зашагал по комнате.

Головкин вошел минутой позже, чуть не застав его врасплох.

- Поскольку, товарищи, - сказал Голсвкин, прищурив глаза, - особых происшествий в районе нет и рабочий день окончен, все свободны. Кроме ветаева, для которого есть дело на втором этаже.

Он повернулся, прямо держа длинную спину, и шагнул в коридор, неся, как латы, свой синий подполковничий мундир.

- Кузнец-кузнец, - засуетился Кона, - скуй мне тонкий голосок! - и ударился вслед за Головкиным.

«Придет сегодня Савелов или не придет? Все-таки посижу полчаса».

Стрепетов подперся кулаком и невольно задумался все о том же. Зачем парень сбивает следствие с толку? Почему старательно заметает следы стрелявшего?

Григорий Ковров. Холост, живет с матерью, работает обкатчиком на заводе. Не состоял, не участвовал, не избирался. Больше Стрепетов ничего не знал. Он не знал даже, что такое обкатчик. Он только знал, что парень ему неприятен и что он врет. Но даже если б он не врал... Было в нем что-то сверх этого. Какой-то блатной налет, что ли? Не бьющий в глаза, нет. Без татуировки, без золотого зуба, сияющего на видном месте во рту, но что-то в повадках, в отдельных словечках, в том, как он выговорил это «моей милиции», как пожал протянутую Стрепетовым руну...

Ведь даже рукопожатие много говорит о человеке. Бывают руки искренние. Когда такую держишь в своей, происходит легкий обмен токами, через касание передается взаимное доброжелательство, ладонь плотно прилегает к ладони, и нет в ней стремления изогнуться лодочкой внутрь, избегнуть прикосновения, отделаться формальным тисканьем костяшек пальцев. У человека безразличного внутри руки какая-то дряблость, пустота, ее отпускаешь с разочарованием. При любопытстве, заинтересованности рука входит во встречную ладонь чуть резковато, повышенно активно, задерживается дольше, ведет себя испытующе. Застревает и рука ищущая, подлаживающаяся, но она прилипчивее, как-то ерзает и консистенцией пожиже. Трусливость и неприязнь обнаруживают себя легким, непроизвольным подергиванием к себе; такая рука стремится освободиться раньше, чем «следует» - .

Ковров взял протянутую руку после крошечной заминки и сжал неожиданно сильно, словно не для приветствия, а бахвальства ради («Видал, каков я?»), но как только кисть Стрепетова напряглась в ответной реакции («Ишь, напугал, видали и почище!»), он отнял руку, равнодушно сцепил с другой поверх одеяла.