В декабре пятого года

- Зина! Это вы?

Девушка подняла взгляд, бледно улыбнулась, и тихо сказала:

- Оставьте... Не надо...

Потом наклонилась и стала помогать перекладывать раненого.

- ... Во французскую революцию... первой жертвой была женщина. Уличная женщина!... Вскочила на баррикаду и крикнула: «Стреляйте в женщину!...» - звонко выкрикивал в бреду юноша у окна.

Мне было больно и стыдно.

Власть праздновала победу. Обыватели, помогавшие рабочим сооружать баррикады, теперь разбирали их и приводили в порядок улицы. Открылись магазины, появились извозчики, кой - где трамваи. Пробуждалась суетливая, шумная Тверская. Только Пресня жила еще боевой жизнью. Здесь доигрывался последний акт трагедии кучкой рабочих и войсками лейб - гвардии его величества.

Наш район, - в две квадратных версты, - обстреливали артиллерийским огнем с восьми пунктов. В этот день было выпущено около двух с половиной тысяч снарядов.

Наступила ночь. Небо горело от края до края. Кругом было пламенное кольцо - двенадцать костров, пылавших до самых звезд. Казалось, горит вся Москва. И никто не тушил.

К треску горевших зданий примешивались звуки выстрелов залпами и пачками, и через равные промежутки тяжело ухала артиллерия. Старики, женщины, дети выскакивали из домов и, обезумевшие, без крика, метались, искали защиты. Некоторые тут же падали и корчились, пока не застывали, или ползли обратно, оставляя на снегу темный след крови...

К утру все было кончено. Стрельба смолкла. Дымились остатки пожарищ, изредка вспыхивая бледными, обессиленными языками. Вокруг бродили беспомощные, одинокие люди. Было мучительно тяжело.

С белым флагом, жалкой кучкой, стыдясь друг друга, как побитые дети, группа рабочих шла в Пресненскую часть, где помещался штаб победителей.

Спустя три дня я был во дворе Пресненской части, где у забора лежала поленница трупов, чуть - чуть запорошенных снегом. Со многими всего несколько дней назад я стоял бок - обок, видел их горение, их гнев, радость... Что - то опять, как и тогда, толкнуло в сердце. Сбоку мелькнул край знакомой юбки. Из - под большого раздетого догола тела высунулась застывшая женская рука. Мне неудержимо захотелось прикоснуться к ней, но стоявший рядом солдат с винтовкой угрожающе звякнул затвором...

Никогда никому больше не улыбнется Зина...