Потомок венецианского Дожа

И Саркизов-Серазини| опубликовано в номере №97, март 1928
  • В закладки
  • Вставить в блог

Ко мне спустился механик и откровенно сказал:

- Я очень жалею, что не ушел в горы! Не хотелось бросить тебя! Не жду я милосердия от царских жандармов.

Из - за мыса показался знакомый корпус «Скифа». У бортов буксира виднелись вооруженные солдаты. На шканцах стояли пулеметы.

Низенькая фигурка капитана была окружена офицерами. Буксир замедлил ход и взял курс на перерез пути «Ринальдо» с намерением оттеснить нас к мысу и столкнуть на камни.

На расстоянии двадцати шагов от нас командир отряда через рупор обратился к нам с требованием сдачи.

- Сдавайтесь, или мы откроем огонь! - кричал он, угрожающе размахивая кольтом.

Филиппов ответил ему через рупор, что мы и не думаем сопротивляться, а идем в Феодосию, чтобы сообщить властям о бегстве шкипера шхуны.

После переговоров буксир пристал к шхуне, на шхуну бросили швартовы, и «Скиф», взявши на буксир «Ринальдо», тронулся в Феодосию.

Итак, я был арестован! Чиковани с Петиным были правы, уйдя в горы. Правда, их примеру я не мог бы последовать из - за своей раны. Пуля, пробившая мне плечо, вызвала гангренозное осложнение. Целый месяц я был на волосок от смерти и если и остался жив, то только благодаря самоотверженному уходу за мной молодого хирурга лазарета, сделавшего мне две операции.

Этот врач относился ко мне очень хорошо, и часто он внимательно разглядывал черты моего лица и расспрашивал о прошлом.

Особенно заинтересовал хирурга мой рассказ о шкипере. Два вечера под ряд я передавал ему все подробности своего плавания и рисовал облик человека, наделенного удивительной храбростью, отвагой, утонченной жестокостью, неестественной надменностью, рассчитанной подлостью, талантливого музыканта и поклонника Надсона, любящего отца и авантюриста.

И я помню сожаление врача, что он не встречался в жизни с таким интересным, с точки зрения науки, человеком, каким оказался мой бывший капитан.

Как - то вечером в мою палату пришел хирург с толстым фолиантом в руках, написанным на латинском языке и изданном в XVI веке в городе Флоренция.

Это было описание флорентийского рода Строцци.

Доктор спросил меня - не желаю ли я выслушать очень интересные подробности из прошлого моего родного города Феодосии. Я утвердительно кивнул головой. Тогда хирург, сообщив мне, что один из Строцци был очевидцем падения Кафы, начал переводить его донесение в Флоренцию от 20 августа 1475 года. Строцци писал: «...милость всевышнего отвернулась от Кафы и флот Ахмета - паши, султанского визиря, вошел в бухту... город пал от ядер, разрушивших стены, и от вражды между знатным и аристократическим родом одного из советников консула гибеллинов Оберто Скварчиафико со ставленником гвельфов - презренным демократом Генуи, консулом Кафы - Антонио Де - ла - Габелла... да проклянет господь бог псиный род Габелла и его сторонников и слуг - сына Бартоломео Труффи - Баттиста Труффи, подогревавшего плебеев Кафы к неповиновению и бесстыдно провозгласившего «Vivat populus! Unterficiantur nobilis!», Баттиста Труффи, Клавдия Везено, Пиетро Двиустиниани, Габриеле Джен - тили, Теодоро Барбаро, Томаса Руффи... да не упомянут больше другие имена презренных плебеев, чтобы не оскорбить слуха флорентийского дворянства...»

Врач закрыл фолиант и, улыбаясь, сказал:

- Ну, Труффи, если ты прямой потомок вот этого Бартоломео Труффи и его сына Баттиста, то не будет удивительным услышать через некоторое время, что и ты бегаешь по улицам Феодосии и кричишь: «да здравствует пролетариат, долой буржуазию!»

Я улыбался словам хирурга и не подозревал, что через три месяца я действительно выйду на улицу и, как мой настоящий или воображаемый предок, закричу: «да здравствует народ, смерть акулам капитализма, пускающим на дно суда ради проклятых денег!» С этого дня я начал много читать и, пока заживали мои раны, буквально пожирал те книги, которые приносил мне врач.

Наконец, мне сообщили, что через несколько дней меня выпишут из больницы и переведут в тюрьму, расположенную за городом.

Нелепые часы ожидания перевода из тихой палаты в камеру тюрьмы чрезвычайно меня нервировали.

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены