Последний выбор

На это предположение Лариса откликнулась, потому что увидала на глазах матери слезы:

— Да нет, просто-напросто мимо могли проехать.

— То-очно! — подхватывала Наталья. — Залили бельма свои и дрыхнут на верхних полках. Им же вместе нельзя. Как сойдутся, так дым коромыслом. Уж я-то с ними пожила в одном городе — зна-аю!

Лариса возразила, что не это имела в виду.

— Да, Натальюшка, — поддержала мать, переводя ищущие успокоения глаза с младшей дочери на старшую. — Лара верно говорит: не тот ноне случай.

— Э-эх! Таисия Артамоновна, не знаете вы своих мужиков! Слепая ваша любовь! Слепа-ая!

— А ты знаешь, так подсказала б! — пискнула мать неожиданно, и всхлипнула, и отвернулась, прикрыв ладошкой глаза.

Лариса сморщила нос, посмотрев на сестру; сердито пошевелила губами.

— А я что говорю? — смутилась Наталья. — Я и говорю, что ничего не случилось непредвиденного, ничего такого особенного, никаких вам несчастий и тэ дэ и тэ пэ. Нажрались, как свиньи, и опочивают. Для них это именно тот случай.

И она что-то еще недовольно буркнула себе под нос и опять сердито махнула пухлой рукой.

Лариса постепенно вновь впадала в апатию и реагировала на все, вокруг нее происходящее, лишь постольку, поскольку требовалась ее помощь. Однажды, почувствовав к себе раздражение со стороны сестры, она виновато сказала:

— Может, мужа моего вызвать?

— Зачем? — не поняла Наталья.

— Помог бы.

— Да ты что?! В самом деле думаешь, что наши братовья не приедут? Очнись, хавроша! И не суйся ты с этим ни к кому, без тебя трескотни хватает!

Однако время похорон близилось, а о братьях и сестре Вере не было ни слуху ни духу. И это обстоятельство угнетало все больше.

Разбудила Наталья.

— Вставай, — и ничего больше не прибавила. Вышла, неплотно прикрыв дверь.

Лариса вылезла из-под одеяла и, постукивая зубами от холода, стала шарить в разреженной тьме по натянутой в углу проволоке — разыскивать одежду. Надевши на себя все, что с ней было, вышла в орошенный синеватой свежестью двор. Справа, как в сказочной келье, теплился размытый запотевшим оконным стеклом огонек свечи — в доме над покойником. Слева, опершись одним коленом о скамейку, чистила картошку Наталья.

— Проснулась? А из наших никто еще не приехал. Так вот. Вот стыдобища-то будет...