Вот уж собираю нижние поленья. Набрала последнее беремя, посмотрела на то место, где лежали дрова, и глазам своим не поверила: под дровами-то снег! Не белый, а прозрачно-зеленый! Такой цвет бывает только в радуге да во всполохах северного сияния иногда.

Я опустила на колени дрова, не в силах отвести взгляда от этого необычного, сказочного снега. И показалось мне, что снег вроде бы и отливает по-разному: то небесным светом, то цветущим льном, то забуеевшим зеленью березником...

На глаза от радостного удивления навернулись слезы, в груди сладко защемило, и тут же начало томить сожаление, что ни наши, никто другой не видят этого изумительного отражения зимы в канун лета. Что нет в эту минуту со мною никого рядом, а словами передать то, что я вижу, невозможно, нет таких слов. И тут мне подумалось: может быть, эти красивые белые поленья, не успевшие еще высохнуть, оросили снег невидимыми слезами березового сока, которому уже не суждено напитать молодую зеленую листву...

А чудо, явившееся взору моему из-под вороха дров, было так мимолетно! Снег, почувствовав солнечное тепло, сразу начал водянисто темнеть, истончаться по краям, убывать на глазах...

Если бы я о нем предполагать могла – оставила бы его в своем укрытии хотя бы на неделю...

Кающаяся Магдалина

Впервые в Ленинграде я побывала спустя многие годы после войны.

Поезд прибывал днем, и я на такси, чтоб не тратить время на поиски нужного адреса в незнакомом городе, довольно быстро добралась до приятельницы, мы наскоро пообедали, и она отправилась по делам, а я – знакомиться с городом, о котором мечтала, пожалуй, всю сознательную жизнь.

Огромный, пасмурный, дышащий историей, предстал он передо мною, робкой и счастливой провинциалкой.

Я побывала в домике Петра Первого и в Исаакиевском соборе, в Петергофе и в музее Пушкина на Мойке. Для разрядки – уж слишком велико и ошеломляюще было впечатление от всего мною увиденного – я решила сходить в зоопарк и, наверное, с час простояла у площадки молодняка и от души смеялась, наблюдая драку медвежат и недетское коварство тигренка. После посмотрела на аллигаторов, но они лежат, как бревна, даже и ворохнуться им лень.

И вот я в Эрмитаже!

Величественный дворец восхитил меня и подавил своей грандиозностью. Слов нет, как все там прекрасно и интересно, только множество возведенных для реставрационных работ лесов мешали смотреть, мешали ходить. Когда я узнала, что в Эрмитаже более тысячи залов, решила для себя – осмотреть часть, но не спеша, внимательно.

Больше других из мною увиденных мне понравился Малахитовый зал, может, потому, что я впервые видела малахит в таком количестве и в таких разнообразных формах: причудливые вазы, столики, канделябры, и мне даже показалось, что я ощутила живое тепло этого камня.

С чувством восторга и недоумения я смотрела на «Кающуюся Магдалину», высеченную из белого мрамора.

Сидит молодая и очень красивая женщина. Волосы растрепаны, одежда с плеч спустилась. Глаза полные слез, обращены к небу, а руки бессильно упали на колени... Так тонко, так удивительно четко и тонко все высечено! До слезинок. Кажется, если бы заусеницы были на ее тонких пальчиках, то и они были бы видны...

А у ног лежит череп!

Не знаю, на кого какое впечатление производил и производит этот череп, лежащий у ног прекрасной женщины-мученицы... Меня при виде его покоробило, и холод пошел под кожей. Я обошла статую несколько раз. Очень хороша! Очень! Но при чем тут череп? Что за легенда связана с этой девой? Я не знаю и, что странно, не стараюсь, не хочу знать. Так и живет во мне загадкой эта «Кающаяся Магдалина» с черепом у ног...

Прошла через зал скульптур, где выставлены работы какого-то современного, кажется, чешского, скульптора – так называемая абстрактная форма изложения. Наверное, я до нее не доросла, потому что, кроме раздражительного недоумения, я ничего не испытала, глядя на те скульптуры.

Стоит обрубок тела, отлитый из темной бронзы, без головы, без рук, без ног, зато виден признак пола. У этого обрубка разворочена грудь и видно красное сердце. «Сердце Данко» – так следует понимать. И тут же мысленно возникает прекрасная «Кающаяся Магдалина». У нее не обнажено сердце, но чувствуешь, прямо ощущаешь, как ему, переполненному любовью и страданием, тесно в груди...

Рядом стоял вообще какой-то немыслимый кусок металла, расплющенный во все стороны. «Освобожденная энергия» называется. «Неужели и это тоже искусство?» – думала я, покидая зал.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.