- О чём же ты думаешь? - спросила Леля и вздохнула.

- Цоб, заснули, сверхмощные! - гаркнул Колька, но снова не стегнул быков, а только отогнал мух. - О чём думаю? - он повернул своё красивее лицо с чёрными, немного удивлёнными глазами. - Да о разном... Вот, скажем, было бы здорово заполучить мотоцикл, да и рвануть на нём по всей степи с ветерком!... А то думаю ещё: как надо жить правильно? Ведь сколько наши люди мук приняли, чтобы всем нам вольно жилось!...

Колька смутился. На его лице сквозь тугую смуглую кожу проступил густой румянец. Он рывком отвернулся от Лёли и стал смотреть вдаль. Впереди маячил всё тот же белоснежный домик, будто забытая ребёнком игрушка. От крошечного крыльца отделилась золотая лошадка, бойко перебирая спичечными ногами. Куколка-всадник сходу вскочил в седло.

Колька прищурился и заслонил глаза от солнца по-мужски широкой ладонью:

- Никак бригадир!... Ишь как поскакал, ажник пыль столбом! Или чего случилось? А ну, прибавь!

Лёля уселась поудобнее на ворохе сена и задумалась. До сих пор она только росла, училась, готовилась к жизни. А вот теперь начинается настоящая жизнь. Это было и радостно и немного страшно. Как-то всё сложится?

Быки сами свернули с проезжей дороги на чуть приметную колею. Под колёсами зашуршала трава.

- Гляди, гляди!... - закричал Колька. - Вон ребятишки до нас с точки бегут, каждому охота первым в рундук заскочить...

Босоногая, насквозь прожжённая солнцем детвора облепила подводу. На Лёлю уставилось несколько пар то светлых, то тёмных, но одинаково изумлённых глаз.

- Видать, из города... Даже ничуть не обгорелая... - услыхала она приглушённый шепоток, прерываемый смехом.

- Цыц, вы! - прикрикнул Колька. - Петька! Как «Триумф», не полегчало ему?

- Ничуть... - с готовностью отрапортовал Петька. - Совсем доходит жеребёнок. Под горлом во какие желваки вздулись! Папаш верхи в усадьбу побегли Калистратова звать.

Колька впервые со всего маху стегнул быков, и повозка затарахтела по целине прямо к видневшимся за домом строениям. Следом за Колькой Лёля вошла в прохладный сумрак большого сарая. Здесь пахло свежим сеном, гулко хрупала зерном лошадь, под крышей гомонили воробьи. Перебивая эти звуки, где-то совсем рядом слышалось трудное, присвистывающее дыхание. Постепенно Лёля разглядела лежащего на боку жеребёнка с откинутым в сторону коротким пушистым хвостом. Судорожно выгнув тонкую, потемневшую от пота шею с маленькой сухой головой, он жадно ловил воздух дрожащими ноздрями. Очень толстые в суставах и слишком длинные для такого маленького тела ноги неподвижно протянулись по чистой скользкой соломе. Казалось, что жеребёнок уже мёртв и живут ещё только эти круглые трепещущие ноздри.

Из-за перегородки вырвалось звенящее ржание и оборвалось на высокой, жалобной ноте. Жеребёнок повёл выпуклым с фиолетовым отливом глазом, блеснув на мгновенье желтоватым с кровяными прожилками белком.

- Матери и то не отзывается! - с отчаянием прошептал Колька. - Не дотянет, пока Калистратов обернётся!...

Скрипнув петлями, отворилась створка тяжёлых ворот, и через порог переступила высокая женщина с ведром в руках. Она несколько секунд стояла молча, приглядываясь.

- Это ты, сынок? Скоро справился... - сказала она глухо. - «Триумфу» в обед похужело. До матери, жалкий мой, подняться не может. А эта «Умница», кобыла безмозглая, доиться не даёт. Непривычная. И передом и задом бьёт. Я уж коровьего ему, дитёночку, принесла, может, попьёт.

Неслышно ступая, она прошла к ларю, достала поллитровку и, налив в неё молока, подала Кольке. Тот ловко заправил горлышко за щёку «Триумфа». Молоко забулькало, но тут же потекло обратно, пачкая нежную шерсть на одутловатой горловине.

- Как ему ганаши-то разнесло! - ужаснулся Колька. - Где же пить!

- Воспаление заглоточных желез, - пояснила Лёля, - наверное, после мыта...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.