Лара

На другой день, вернувшись из областного города, Тарасов небрежно показал нам договор, заключённый с издательством. Настоящий договор, отпечатанный типографским способом на четырёх страницах! Из договора следовало, что Михаил Петрович Тарасов, который будет в дальнейшем именоваться «автором», обязался написать повесть о комсомольцах размером в пятнадцать печатных листов, под названием «Лара».

- В честь нашей машинистки, - пояснил он небрежно и добавил: - Когда перечислят аванс, отметим.

- Что - то ваших фельетонов в последнее время не видно! - неодобрительно заметил Никита Иванович, возвращая договор сияющему Тарасову.

- Повестью мысли были заняты, - добродушно ответил Тарасов. - Но хорошо, что вы мне про фельетоны напомнили. Надо будет взяться. А то и редактор начинает сердиться.

Но фельетоны за подписью «Михаил Тарасов» так в газете и не появлялись. Всю свою энергию Тарасов сосредоточил на собирании информационных заметок. Надо отдать ему справедливость: за день он успевал побывать и в горсовете, и в различных торговых предприятиях, и в порту, и у рыбаков.

У нас была традиция: в день гонорара угощать Лару конфетами. Трудно сказать, кто первым это придумал, но каждый гонорарный день на столе у Лары появлялась небольшая коробка конфет.

- Зачем это вы, ребята! - каждый раз протестовала Лара и принималась угощать нас всех.

Однажды после получения гонорара Тарасов появился в машинном бюро с огромной коробкой, перевязанной алой лентой. В этот день есть конфеты пришлось одной Ларе: у всех у нас неожиданно нашлись срочные дела. Хотя нет, не одной, ведь Тарасов остался с ней.

Каждый день после работы наша Лара подолгу засиживалась в редакции, печатала повесть Тарасова. Он переносил машинку в какую - нибудь пустовавшую комнату, и тот из нас, кто дежурил по номеру, слушал его сочный, раскатистый голос, изредка прерываемый звонким смехом Лары.

Всем нам это не нравилось, а особенно Яше Челнокову, который помогал девушке в занятиях: Лара в последнее время совсем запустила учёбу. Мы пробовали поговорить с ней, убеждали, что Тарасов может диктовать другой машинистке. Но с некоторых пор между нами и Ларой возникла какая - то отчуждённость. Лара отвечала односложно или вдруг начинала сердиться, говорила, что мы несправедливы к Тарасову. Она верила, что повесть получится хорошей, и даже гордилась тем, что главная героиня повести носит её имя.

Потом произошло то, чего мы давно должны были бы ожидать, если бы обладали большим житейским опытом: Лара вышла за Тарасова замуж. Мы узнали об этом случайно: заведующий отделом информации как - то послал курьера за Тарасовым в гостиницу, но там сказали, что уже несколько дней назад он переехал на частную квартиру. На другой день, получив замечание за то, что не оставил в редакции свой адрес, Тарасов ухмыльнулся и произнёс таким тоном, словно это само собой разумелось:

- Разве я не сказал, что теперь живу у Лары?

В этот день у нас было тяжело на душе. Трудно сказать, почему нам казалось, что Лара сделала ошибку, большую ошибку. Но глаза её светились таким счастьем, что мы молчали и только старались теперь диктовать Анне Никифоровне.

- Что вы на меня дуетесь, ребята? - спросила как - то Лара Сёму Климова. - Должна же я была когда - нибудь выйти замуж.

Сёме нечего было возразить. И всё же были правы мы: ведь мы были с ней настоящими друзьями, а она даже не сказала нам, что выходит замуж за Тарасова, что любит его. Впрочем, наши советы ей, конечно, уже не были нужны: когда любишь, то советуешься только со своим сердцем.

Как - то накануне очередного собрания литературного объединения Тарасов сказал небрежно Володе Коновалову:

- Хочу завтра прочесть парочку отрывков из своей повестухи.

«Почему так везёт этому неприятному человеку? - недоумевал я. - Его любит замечательная девушка. Издательство подписало с ним договор. Зарабатывает он больше любого из нас, хотя отдаёт газете совсем немного времени».

... Когда Тарасов достал из своей модной папки рукопись, перепечатанную Ларой, и прочёл несколько страничек, присутствующие стали недоумённо переглядываться. Кто - то из наших заводских гостей бросил ядовитую реплику.

- Если неинтересно, могу прекратить! - обиделся Тарасов.