Козлятушки-ребятушки

— Да? — спрашиваю радостно. — Твоя мама — врач? Галка густо краснеет.

— Неважно, — говорит.

— Почему ты не хочешь сказать? Врач?

— Ах, какая разница! Медицинский работник!

Я вспоминаю кое-что из прошлого, сопоставляю, и мне понятно: ее мама — нянечка. И Галка стыдится своей матери, которая ставит людям клизмы. Галка всякий раз в новом наряде. Вчера явилась в лакированных, будто из пластика, босоножках цвета кофе с молоком. Сколько стоят эти босоножки? На сколько ставок работает в больнице мать Галки? И зачем Галка пьет коньяк, который идет в ресторане с такой наценкой? Галка пришла к выводу, что жизнь дается один раз. У Чепрасова тоже одна жизнь, не десять. К какому выводу пришел Чепрасов?

Мне жаль Галку за то, что она такая глупая. Жалость унижает человека. Жалко ли мне Чепрасова, которому плохо? Нет, мне его не просто жалко, — не то слово: он необходим мне, я не могу сейчас без него.

Почему именно он? Чепрасов не знает кибернетики, а из стихотворений повторяет только одно: «Где она, Россия, по какой рубеж твоя?» А может быть, это и есть самое главное стихотворение? Где Чепрасов? Почему его не везут?

— В операционную Чепрасова, — говорит тетя Нюша. — Плохо дело, ребятушки.

Мы ждем его возвращения, разговариваем о том, о сем, а сами все следим за коридором. Сестры носятся, не снимая марлевых масок с лица.

Заходит жена Чепрасова, но ее осторожно, ласково уводят.

В коридоре непрекращающееся движение. Проносят шприцы и клизмы, цветы и гостинцы. Вот дюжий санитар толкает впереди себя каталку. Из-под простыни высовывается человеческая ступня, желтая-желтая, блестящая-блестящая, словно отполированная, муляжная ступня. Каталки с едой, каталки с людьми. Туда и обратно, туда и обратно. Что значит туда? Что значит обратно? «По какой рубеж твоя?»

Я думаю о Чепрасове, о его прошлом. Чепрасова ранило пулей в живот. Юный, моложе меня, он шел в атаку. Смогу ли я так? Не знаю. Ну, а если в больницу войдет бандит и станет стрелять в Галину? Но то ж Галина. Матросов погиб не за Галину, он погиб за Родину. А что такое Родина? Слово, которое надо писать с большой буквы? Родина — это где родился. «Считай, что ты второй раз родился», — сказала мне та холеная сестра. Больница — моя родина? Рассуждали как-то о детях Чепрасова. «Все равно ничего хорошего не будет, — философствовала холеная. — Приемные дети — не родные, кровь, она сама за себя говорит!» При чем здесь кровь? «Родная кровь», «чужая кровь» — сколько в мире разговоров насчет крови! Чья во мне кровь? Теперь этого никто не знает. «От эскимоса. Устраивает?» Устраивает, Галина! Спасибо ему, этому эскимосу, из-за которого я второй раз родился! Или русскому? Или татарину? Или узбеку? Чья во мне кровь? А ничья! Вишневая кровь из банки, — человеческая кровь!

В коридоре затихло, опустело. Молчим.

Я его не жалею. Я не унижаю его жалостью. Но он мне необходим! Пусть вернется! Ну, пожалуйста, пусть он вернется! Кого попросить? Врачей? Они и так делают все возможное. Кого попросить? Бога? Как жаль, что его нет!

Галину я бы защитил, это точно! А тетю Нюшу? Пусть стреляют в тетю Нюшу? Я думаю и ничего не могу придумать. Надо бы вслух. Но кому?

И вдруг голос той холеной сестры.

— Пожалуйста, пожалуйста! Какие могут быть разговоры!

Она распахивает обе половинки двери и широким жестом приглашает кого-то войти. Родители! Они заходят ко мне в палату взволнованные, испуганные.

— Господи, господи! Что же это? — причитает мама. — Я как знала, я так не хотела уезжать! Весь месяц, весь месяц дурные предчувствия...

Я рассказываю родителям про операцию, которая кажется мне теперь очень далекой, о температуре утренней и температуре вечерней, о кормежке, чего съел на завтрак и чего на обед.