В преддверии XVIII съезда ВЛКСМ наш журнал обращается к трудовому и нравственному опыту молодежи, вводя новую рубрику «Рабочая повесть «Смены». Мы будем стремиться публиковать материалы, которые раскрывали бы образы тех молодых рабочих-современников, чьи помыслы и поступки могут служить примером коммунистического отношения к труду, гражданского отношения к жизни. Это будут документальные повести о комсомольском характере, о масштабе дел и свершений молодых людей 70-х годов. Новая рубрика «Смены» начинается повестью о ткачихе Ивановского камвольного комбината, Герое Социалистического Труда, лауреате премии Ленинского комсомола Валентине Голубевой.

Она не из вундеркиндов была, чего там... Не из этих, знаете, детишек, про которых школьные учителя с просветленным лицом, восторженным шепотом (чтобы середнячков не задеть): «Подают, мол, надежды – ах!»

Когда доходило до характеристик, классрук задумчиво и ласково говорила: «Валюша... что ж... девочка, в общем, благополучная... Женственная. Без проблем». И на этом все кончалось.

Конечно, разве это проблема, если дома мать хворая, дочек у нее четверо, как матрешек игрушечных – одна другой поменьше, и «пашет» один отец. Навернет рано утром на шею старенький шарф – и пошел... Вам, может, другой поселок Мирный известен, который в дальней Якутии, алмазный – его-то все знают. А есть другой Мирный – в Брянской области. У болот стоит, торфом живет и держится. Родной Валин поселок.

– Ну, куда столько торфа набрала – не донесешь! – бывало, прикрикнет мать, заметив, как маленькая Валентина тащит тяжелое ведро с топливом – гнется под тяжестью.

– Ну да, не донесешь! – выдохнет.

И донесет ведь...

Засмеется замешкавшаяся в гостях соседка:

– А не зря, Валька, прическу крутишь? И не заметит ведь никто малявину этакую на танцулях.

– Ну да, не заметит!

И замечали. Нарядом, верно, не блистала – взять негде. Ну, а зато волосы – каштан в рыжину, тяжелые, ну, а глаза зеленые, потаенные, смех рассыпчатый, зубы белые, веселые – как не заметить! Только танцы редко выпадали. Школьные годы текли незаметно, торопко, как песочек в стеклянных часах, глядь-поглядь – кончилось «детское время». Чем дальше жить? К чему прислониться? Вот тоска, вот забота!

– Тебе женское дело пристало, Валечка, – обдумывали ее судьбу учителя. – Что-нибудь такое: шить, вязать – кружевца, оборочки... Или вот: в детский садик служить – плохо ли?

– Какой еще садик с оборочками... На фабрику пойду, к станкам... каким-либо! – Она еще сама не знала, к каким. – Чего мне кружевца? Современное что-нибудь надо.

Дома покричали, поплакали, ну, как иначе: столько женщин в доме! А последнее – осталось в глазах – доброе, грустное батино лицо, коричневое, шарфик худой на жилистой шее.

– Ну, Валюха, смотри не забалуй там, в Иванове-то... Может, все-таки зря наладилась?

– Да что я, батя, одна? Вон сколько девчонок едет, и ничего. Общежитием жить будем.

– Затоскуешь люто, дочка, по дому-то...

– Ну да, затоскую! – ломучим голосом.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.