— Какая глупость? – спросил я.

— Настя ведь не Костина дочка, – сказала она тихо.

— .То есть как? – не понял я.

— Как-как! Прожили они с Костей несколько лет хорошо, а потом Клава встретила человека, который всю ее жизнь направил по-другому.

— А что за человек? – спросил я.

— Клава работала официанткой в столовой горсовета, и приехала какая-то центральная комиссия. Командовал в ней Александр Петрович Еременко. Ну, конечно, тогда он еще не был замминистра, но и в те поры крупный был тоже начальник. Познакомился с Клавой, пошутил, поговорил и сглазился – полюбил. А сам он был еще в расцвете, в силе, во власти. Клавка от него совсем обезумела. Может быть, тот и женился бы на ней, да ведь как в жизни бывает – предложили ему повышение большое. А там семья, дети, положение. Кто же это понял бы его: не успели на пост назначить, а он старую жену бросил? Вот так они и прожили много лет на два дома...

— А Костя Салтыков об этом знал?

— Ну, не сразу, конечно, но узнал. Когда Настя родилась, то Клавдия сказала ему, что это не его дочка и она от него уходит. Запил он поначалу, конечно, горевал долго, а потом пришел к Клавке: давай, мол, начнем все по-новому, девочку все равно любить буду, раз тебя люблю, моя дочка будет, забудем все, начнем жизнь сначала. Простил он Клавдию за этот грех. А она хоть и согласилась, а жить с ним толком больше не могла и не принимала его прощения. Он ей и с добротой своей не нужен был – Клава тогда Еременко любила. Ну, и он ей, конечно, помогал. Устроил в Москву на какие-то специальные курсы. Вернулась сюда – назначили ее замдиректора магазина, потом горпищеторг, а потом уже она сама пошла – власть, силу, авторитет в городе набирала двумя руками, стала директором Дома торговли. А это у нас фигура самая заметная...

— А сейчас эта связь существует? – спросил я.

— Нет, там все кончилось. Но Клавдия за эти годы стала совсем другим человеком. Система торговли – возможности, блаты, услуги, взятки, люди на подхвате всегда, – изломалась она вся.

— А вы с ней говорили раньше об этом?

— Не судья я ей. Мы с ней прожили целую жизнь вместе. Я ведь у них в доме, когда сиротой осталась, несколько лет прожила. Я в Ярославле в пединституте училась – мне родители Клавдины посылки продуктовые слали, – на стипендию-то в двадцать рублей не проживешь. Не могла я им этого забыть никогда...

— Выходит, вы видели, как Клавдия разрушается на глазах, и ничего не пытались сделать?

— А что я могла сделать? Она меня и слушать не хотела. Я ее совестить пытаюсь, а она смеется: мол, маленькие подарки поддерживают большие дружбы. Клавдия давно считала, что меня по всем статьям перегнала. Наверное, и правда это.

— Скажите, Екатерина Сергеевна, а Настя Салтыкова знает, что Константин ей неродной отец?

— Нет, не знает. Да он ей и есть родной. Всю жизнь был отцом. И когда он в суд подал, требуя, чтобы Настя с ним жила, ведь это он от большой любви к девочке сделал. Не хотел, чтобы она Клавкину судьбу повторила. Сердцем знала я, что прав Костя, а не могла Клаву тогда предать. Отношения уже с Еременко совсем распадались, и это бы ее просто убило. И не могла она Настю отдать и не хотела, потому что без ума ее любит. От такой любви и пошла она на это ужасное дело. Да и Есаков ее сильно подбивал на всякие пакости. Ведь моложе он ее много, боялась, что это последняя ее связь, на нем женская жизнь ее кончается.

Она подумала, помолчала и сказала:

– Трудно мне судить ее. Она ведь Настю, помимо всего, хотела устроить в Москву в институт, чтобы девочка с Петькой Есаковым поменьше общалась. Душа тревожилась у нее: парень он молодой, здоровый, бессмысленный, а девка-то взрослая уже, не хотела Клавдия, чтобы они вместе толклись в одной квартире. Надеялась, что Настя уедет в Москву, выучится, свою жизнь сложит ловчее и красивее, чем у нее самой. А все вот так страшно обернулось...

Я спросил ее:

– А Коростылев знал, что Костя неродной отец девочке?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 25
• 26
• 27
• 28
• 29
• 30
• 31
• 32
• 33
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.