Но все-таки сознанием загордились, что нас фрицы танками добьют, а не просто из автоматов пристрелят.

И как первый танк начал нашу баррикаду из железа толкать, тот боец, который до боя у тисков свою боль превозмогал, побежал на танк со связкой гранат, ну и испортил машину.

Танкисты наши, которых мы впопыхах подшибли, выползли из танка полуконтуженные. Командир кровь утирает, ругается:

— Ошалели, подбили машину, теперь сами чините. — Он дружески, без обиды, а мы всерьез приняли — не было у нас такого целого нерва, чтобы понять: про ремонт это он так, к слову.

Оглядели повреждение, приволокли инструмент — стали разбираться, кому что делать.

— Да вы что, ребята, обиделись? — Командир танка начал у нас инструмент из слабых рук вынимать. Потом нас танкисты трясти стали, обнимать, по-солдатски целуют. И лица у них такие, будто не мы перед ними виноватые, а они перед нами.

Сняли они свои кожаные шлемы, налили в кружку спирту, поднесли каждому. Как по первой приняли, взбодрились и тут засовестились, вспомнили, что на стальном листе газовым резаком написали. Неловко получится, если танкисты увидят, прочтут, когда некоторые из нас незаконно в список записаны, поскольку мы живые, а получается, приписали сами себя к тем, которых уже нет и которых надо увековечить, как они того заслужили.

Хотели мы стальной лист убрать, но сил поднять его не было, прикрыли только брезентом.

Похоронили павших товарищей. Стальной броневой лист с написанными их именами установили вертикально на рельсовых подпорках. Танк подбитый отремонтировали, затем — на переформирование в тыл. Дали отдых. Кому причиталось, тех наградили. И снова в СПАМ.

Оборудование в нем было, может, и не хуже прежнего, и люди хорошие. Но тех, кого нет, мы считали по всем статьям человеческим наилучшими. Самой надежной советской конструкции. До последнего своего вздоха — рабочий класс. Дали мне престол взводного, с танковой частью по тылам немцев в рейды ходить, при полном отсутствии производственных условий машины ремонтировал, а когда ремонта не было, доверяли должность механика-водителя — отводил душу.

Оглядев монтажников, Букин вдруг объявил строго:

— Время позднее, молодым организмам спать положено. Встал, потянулся:

— А у меня сна не будет, растревожился. Пойду похожу по местности».

Как всегда бывает в пустыне, ночью земля остывала, отдыхала от дневного зноя. Неподвижное безоблачное небо синело прозрачным глянцевитым слитком.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.