что резкая тоска

стала ясною,

осознанною болью».

Вот именно это осознание своих первоначально смятенных и взволнованных чувств требовало некоторого срока, некоторой прокладки времени, которая, однако, не могла притупить горечь утраты. Горе продолжалось, но оно перешло в следующую стадию - необходимость осмыслить, осознать его размеры, его мировое значение.

Однако всё вышесказанное вовсе не означало того, что Маяковский, вынашивая поэму, прекратил всю свою другую поэтическую, агитационную, пропагандистскую деятельность. Наоборот, 1924 год был одним из самых продуктивных годов этой деятельности.

Смерть Владимира Ильича как бы побудила Маяковского к особенно напряжённой работе во всех видах.

15 апреля Маяковский уезжает за границу через Ригу в Берлин, где снова выступает с докладами и чтением стихов; результат поездки - такие стихи, как «Два Берлина». В первых числах мая он возвращается в Москву, выступает с докладами о поездке в Ленинград; в мае пишется им знаменитое «Юбилейное» - в связи со 125-летием со дня рождения Пушкина.

И, однако, всё это напряжение сил было только как бы избытком, разрядкой той основной энергии, которая была направлена на главное: на создание поэмы «Владимир Ильич Ленин». Именно в поездках, в круговороте жизни, служившей, очевидно, фоном для этого большого задания самому себе, Маяковский без деклараций, без объявлений о замыслах, почти скрывая от окружающих свою работу, пишет поэму.

Характерно, что ни в печати, ни в устных высказываниях он не упоминает о своей работе над поэмой. Только очень близкие люди знают о ней, слушают отдельные отрывки. Лишь 11 октября состоялось первое публичное выступление с чтением поэмы в редакции газеты «Рабочая Москва», 18 сентября - такое же чтение в Доме печати. Это были первые чтения поэмы. 20 октября рукопись сдаётся в печать.

21 октября Маяковский выступает с чтением поэмы перед активом Московской партийной организации в Красном зале МК ВКП(б).

«Зал был переполнен. Поэма была встречена дружными аплодисментами всего зала. В открывшихся прениях... ряд товарищей говорил, что это сильнейшее из того, что было написано Маяковским» («Рабочая Москва» от 23 октября 1924 года).

Затем поэма в отрывках появляется во множестве газет и журналов, входит в быт, воспринимается огромным количеством слушателей и читателей, возбуждает споры и волнения. Споры велись главным образом в плане «публицистичности» поэмы, в которой упрекали Маяковского враждебно настроенные люди, оказавшиеся потом враждебными и всему советскому строю, всей советской культуре. Но огромное большинство непредубеждённых слушателей и читателей заглушало эти одинокие скептические высказывания. Маяковский был поддержан массами, принявшими поэму, как своё родное творение, впервые в поэзии с такой силой и страстью воспевшую величие ленинского облика, величие партии коммунизма.

Маяковский уезжает снова за границу, в Америку, и берёт с собой поэму, напечатанную на папиросной бумаге сплошными строками, как печатается проза. Так удобней её везти, так она может показаться слишком пытливым глазам простым докладом, а не взрывчаткой слов, заставляющих людей вскакивать с мест и восторженно аплодировать.

Поэма переводится на многие языки, обвивает земной шар, как венок ярких и живых образов. Её печатают и перепечатывают в далёких странах - в Америке и Аргентине, в Европе и Китае. И, наконец, как завершение её триумфального шествия, она утверждается высшей возможностью для поэта: 21 января 1931 года её слушает в Большом театре, ей аплодирует Сталин.

«5000 рабочих, представителей фабрик и заводов, члены ЦК и МК ВКП(б), ЦИК СССР, ВЦИК. ВЦСПС и др. организации собрались сегодня в Большом театре на торжественное траурное заседание, посвященное шестой годовщине смерти Ленина.

В президиуме - Сталин, Молотов, Орджоникидзе, Калинин, Ворошилов, Ярославский и другие...

Траурное заседание закончилось концертом, в котором приняли участие оркестр и артисты ГОТОВ, поэт Маяковский и др.» («Комсомольская правда» от 22 января 1930 года).

Я помню, что Маяковский пришёл с этого заседания очень взволнованный и сказал, что его слушали внимательно и сочувственно. Сказал так же кратко и сдержанно, как всегда, когда его что-нибудь особенно сильно затрагивало.

Сила поэмы, прежде всего, в её правде. Найден счастливо тон её, основное звучание, освобождённое от всякой риторики, от всякого намёка на внешнее украшательство. Доходчивость поэмы в её убедительной человечности, нигде не снижающейся до простого пересказа событий, а собирающей их, как в фокусе, с начала пробуждения рабочего класса до его полной победы под неуклонным и неизменным водительством партии. Всё это, казалось бы, невозможное для поэзии, конденсирование времени и событий было воплощено в поэме, охвачено её стремительным движением. И простые слова были вески и отшлифованы сердечным сиянием. Не просто было их вызвать к жизни. Не просто потому, что они положены в поэму не плоско. Каждое слово объёмно, каждая буква взращена и проверена в своём звучании по ускоренному ритму пульса. И вместе с тем реалистичность подробностей не переходит нигде в простое описательство:

«Потолок

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.