Тогда будет ясно, почему Гомер тратил более полусотни стихов, чтобы изобразить, как Пенелопа достает лук (а вся ее задача заключалась в том, чтобы отпереть кладовку и снять лук с гвоздя), и почему Селывинский дает бегство своего героя в двух строках:

И вот крокодиловой кожи чемодан

Умчался, уменьшаясь в малиновый фонарик, и отчего в XIX веке описывали бы поезд и носильщика и купе, куда чемодан внесли, и как поезд тронулся, и как он прошел мимо станции, и наконец как светился фонарик на последнем вагоне. С точки зрения овладения современной техникой и приведения своих свежих образов в одну классово заостренную систему следует рассмотреть и стихи авторов, приславших в «Смену» свои рукописи.

Стихи Мацылевича (Полоцк), Пескина (Вологда), Волкова (Днепропетровск), Кузнецова (Симферополь), Митина (Москва) ровны и гладки. Некоторые их вещи («На коньках» Мацылевича) даже подкупают легкостью своего ритма, но все же эти стихи не связаны с определенным местом. Они написаны в Днепропетровске, Москве, Вологде, Полоцке, но напрасно было бы искать в них какие - нибудь впервые именно этими авторами увиденные детали, характерные для этих городов, для этих авторов, для их профессий. Станки этих поэтов пока работают вхолостую. У них нет сырья.

Задача этих поэтов - научиться ходить по улице своих городов и по улицам своих биографий не с закрытыми, а наоборот, с широко раскрытыми глазами, замечающими те признаки нашего времени, которые есть и в Вологде и в Полоцке, но которые в своих деталях везде различны. Только научись видеть, поэт перестает жить по чужому поэтическому паспорту.

Чужой, и в данном случае, старинный паспорт обязывает поэта, выбравшего те очень удачный псевдоним Скандалиста (Ногинск), обращаться к Гитлеру: «О, тиран! забудь свои надежды! Мечом кровавым ты не устрашишь рабов», называть сель - корку «младой» и заставлять кулака бросать ее в ручей так же, как бросал в Волгу персидскую княжну Разин.

Слово «раб», связанное с эпохой натурального хозяйства, никак не может быть характерным для германского пролетариата XX века. Фашисты, пользуясь современным оружием, мечей в ход не пускают. Тов. Скандалист берет из газетного словаря не свежие слова и обороты, но бродячие штампы: «раб», «меч», «тиран».

Единая система образов нарушается, если сель - корку назвать не «молодой», а по церковно - славянскому «младой» и если сказать, как говорит т. Скандалист: «Белые брызги взлетали огненной тихой струей». Эпитет, называющий струю «тихой», не согласован с быстротой действия («взлетали»).

Тов. Соркин пишет, что его цех идет к победе, но называет его «воркующим». Снова образная система стиха разрушена. Слово «победа» говорит о борьбе и силе, слово «воркование» - о голубях слабости, мире. Таким образом, воркование и победа в данном стихотворении не уживаются.

Товарищи Комаров (Хабаровск), Лебедев (Стрелецкая слобода) и Феоктистов более чутки к об разу, но некоторые из тих, например т. Комаров еще не приучились экономить выразительные средства.

Хороший я четкий образ - «течет Амур между двух систем, страна от страны на одной версте» - разбавлен поэтом водой восьмидесяти строф.

Автор говорит:

Торопится к морю

Амур - река.

Идет нарушитель,

Наган в руках.

Но вместо того, чтобы ограничиться этим и не посредственно перейти к хозяину страны, который держит дозор на границе, Комаров тратит четыре строфы на объяснение, «то именно нарушитель. Это надо сделать или в той же первой строфе о нарушителе или ограничиться его общим именем. И Феоктистов и Лебедев гораздо экономнее. Лебедев умеет по - своему осветить трудную тему о Ленине, он дает параллельное описание своего детства и отдельных моментов из жизни Владимира Ильича:

Пока по чужим ходил я,

Раз нет у своих тепла,

Две пули в тебя всадила

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.