– Все пропало. Столько лет труда... А если чистосердечное признание? – с надеждой спросил Платонов. – Я дам подписку, что это никогда не повторится. Вы должны понять: я же старший инженер, ученый, интеллигентный человек.

– У вас есть семья?

– Да То есть практически нет. Я в разводе. Жена с сыном живет у матери в деревне.

Чувство жалости, шевельнувшееся было в душе подполковника, угасло.

– Не знаю, как решит следователь, но даже в том случае, если вы докажете, что иконы принадлежали вам, вы, Аристарх Антонович, совершили преступление – проникли в чужой дом, – жестко сказал он. – Конечно, будут учтены и обстоятельства преступления и личность подсудимого... – Он хотел добавить: «И уровень его интеллигентности» – но сдержался. – Если вы хотите помочь следствию – напишите подробно обо всем. Только честно. Неудобно человека, считающего себя интеллигентным, уличать во лжи...

– Да, да. Я напишу, – кивнул Платонов.

– Перечислите людей, которые знали Барабанщикова. Подробно опишите, что вы делали в ночь с третьего на четвертое сентября.

– А это зачем? – насторожился Аристарх Антонович.

– Это важно для нас обоих. И обязательно напишите, как попал к вам ключ от дома погибшего.

Платонов согласно кивал.

– Теперь можете ехать домой. Завтра в десять я жду вас с подробными объяснениями.

– Я могу уйти? – На лице Платонова мелькнула надежда.

– Да. Следователь, который будет вести дело, избрал мерой пресечения для вас подписку о невыезде. Пока идет следствие, вы не должны покидать город. – Корнилов подвинул Платонову лист бумаги, тот внимательно, слегка шевеля губами, прочел и расписался красиво, с кудрявыми завитушками.

Когда Аристарх Антонович подходил к двери, подполковник окликнул его. Платонов вздрогнул и обернулся.

– Вы никогда не видели у Барабанщикова оружие?

– Оружие?

– Да. Пистолет, например?

– Нет, не видел.

«Спокойней бы было оставить его переночевать у нас, – подумал Игорь Васильевич, когда за Платоновым закрылась дверь, – но раз уж следователь так решил... Может быть, на доверие Платонов ответит откровенностью?»

Правда, не очень-то верил подполковник в откровенность людей такого склада, как Платонов. Слишком много было в нем напускного, неискреннего. «Лицедей, – неприязненно думал Корнилов. – Только мои эмоции к делу не пришьешь, как говорил когда-то Мавродин».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• …
• 14
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.